Врата Штейна — 02

Гениальный учёный Хоуоуин Кёма против временных парадоксов; летающие в пространстве бананы и ходячие трупы. Шикарно, ничего не скажешь. 

Как бы вы поступили, если бы перед вашими глазами очутилась девушка, погибшая при вас несколько часов назад? Окабэ предпочёл сойти с ума (хотя куда уж дальше?) и постараться убедиться в том, что она настоящая, тем самым вызвав у неё неодобрение. В итоге, придя на её лекцию, которую он пытается сорвать, как и предыдущую лекцию какого-то доктора, он терпит полное поражение: дебаты на тему возможности путешествия во времени не удались. На этом приключения горе-учёного не кончаются: Маюри звонит ему, так как ей нужна его помощь, чтобы дотащить сумки с кукурузой, которую им подарил их общий знакомый. Знакомьтесь, очередной персонаж: Лука. И да, это не девушка, пусть и выглядит он будто какая-то храмовая жрица. Лука так же попал под влияние Окабэ, но при этом Луке просто не хватает смелости перечить ему, поэтому наш учёный постоянно просит его сделать какую-нибудь глупость, связанную с экзорцизмом, – видимо, дабы просто повеселиться.

Самое интересное начинается, когда Окабэ наконец-то добирается домой и садится за компьютер. Он сразу перепроверяет два факта: во-первых, лекции доктора Накабачи точно не было. Во-вторых, в новостях нету ни слова о том, что Марисе была убита. Вывод: так или иначе, Окабэ умудрился изменить будущее. Поняв, что искать информацию в официальных источниках бесполезно, он отправляется на знакомый нам по Chaos;Head @channel, где крайне вовремя появляется некий Джон Тайтол, о котором Окабэ говорил ещё на той лекции Накабачи, на которой он был. По его словам, он пришёл на @channel, дабы изменить будущее. Решив, что стоит поискать информацию по Джону во всемирной паутине, Окабэ наталкивается на очередной парадокс: в интернете, несмотря на то, что этот Джон был крайне популярен в 2000 году, совсем нету информации, связанной с ним. В первый раз, когда мы смотрим на экран, мы видим всего лишь 12 результатов. Но когда Окабэ начинает вспоминать о популярности его книг, результат меняется на 56 ссылок. Но Окабэ, не заметив этого изменения, бежит к книжной полке, где хранил книги Джона. Однако не тут-то было: все книги пропали, словно их и не существовало. Справедливо решив, что книги мог выбросить его друг-толстяк, герой сразу же бежит звонить ему, ибо он так же когда-то был заинтересован в его книгах. Да вот только есть одна проблема: Дару даже и не помнит о том, кто это такой. Вернувшись за компьютер, Окабэ задаёт Джону на форуме всего лишь один вопрос: а был ли Джон вообще в 2000 году? На что тут же получает вполне ожидаемый ответ: не был. Мозги зрителей грязно изнасилованы, а Окабэ отправляется к Дару.

Скажите, какой была бы ваша реакция, если бы вас сфотографировала на улице незнакомая девушка? Скорее всего, вы бы просто прошли мимо. Но Окабэ, являясь своеобразным магнитом для странностей, сразу же получает себе на голову ещё один кусок интересной информации: девушка, которая его сфотографировала, ищет информацию о каком-то древнем компьютере. Окабэ предлагает фотографу сделку: она удаляет снимок, дабы через это фото героя не обнаружили секретные войска Организации, а он даёт ей почту Дару. Затем учёный спешит на встречу в некое весьма специфическое заведение, где обитает ещё один больной на голову персонаж сериала: Ферис Нян-Нян, которая тоже верит в заговор Организации и вместе с Окабэ «сражается» с ними.

Но вернёмся к микроволновке, которая в прошлый раз не сыграла значительной роли, однако дала пачку намёков. Окабэ и Дару снова дурачатся со своим детищем, запихивая туда бананы. Попутно выясняется, что бананы, состоящие из геля, были просто-напросто разорваны на части на молекулярном уровне. Решив чуть-чуть сэкономить, дабы не тратить зря бананы Маюри, друзья отрывают от очередной грозди бананов лишь один, а затем пихают его в микроволновку. На этот раз всё поначалу выглядит как шутка: либо Дару спрятал банан, когда таймер достиг нуля, либо же Окабэ. Да вот только какова их реакция, когда банан крайне внезапным образом оказался снова в той же грозди, пусть и покрытый слизью? Но молчать им никто не дал: мирное тихое охуевание прервала Марису, которая незнамо как очутилась в их квартире.