Олдбой

Пьяница и раздолбай О Дэ-Су одним дождливым вечером, отсидев в полицейском участке за хулиганство, зашел в телефонную будку, чтобы позвонить домой. Поговорив, он уступил трубку своему брату, а сам исчез. Запертый неизвестными в грязной квартире, он проведет пятнадцать лет в полной изоляции, питаясь жареными пельменями, колошматя по стенке и вспоминая имена своих недоброжелателей. А потом столь же неожиданно он окажется на свободе, и это станет для него еще большим испытанием, чем необъяснимое многолетнее заключение.

Эволюция

Один музыкальный критик в обзоре, посвященном диску со звуковой дорожкой к «Oldboy», заметил, что нелегко писать о такой музыке, не впадая при этом в безудержный пафос. Честно говоря, я бы сказал даже больше: трудно рецензировать фильмы, подобные «Oldboy» Чхан-Ук Пака, не ударяясь в восторженную патетику, столь присущую западной прессе. Поэтому я, пожалуй, не стану рассуждать о «первобытной энергии», «поэтическом насилии» (конечно, все это имеется) и прочей ерунде, ставшей уже общим местом при разборе восточного кино. Тем не менее, правда заключается в том, что «Oldboy» — это фильм, который пропускать категорически нельзя независимо от того, как вы относитесь к азиатскому кино вообще и к корейскому кино в частности. И дело тут не только, да и не столько в том, что Чхан-Ук Пак получил за него Гран-при в Каннах. Этот факт вполне можно считать случайностью − председателем жюри мог оказаться и не Квентин Тарантино. Впрочем, награда эта более чем заслуженная, и вот почему.

«Oldboy» знаменует вступление корейского кинематографа во всем его великолепии в новую эру. Чхан-Ук Паку удалось перевести его из ранга занятной экзотики в положение полноправного участника мирового кинопроцесса, срезом которого и является Каннский фестиваль. То, что раньше представляло интерес для узкого круга синефилов, отныне является достоянием широкого зрителя, при этом (что важно) ни в коем случае не понижая планку. Подражательство западным и восточным соседям, шоковый кич и молчаливая медитативность сменились изящными цитатами, настоящим действием, нешуточным саспенсом и прекрасными актерскими работами. Многослойность ассоциаций и «кросскультурных ссылок», а также переполненные могучим символизмом сцены прилагаются.

Форма и содержание

Формально «Oldboy» считается еще одной историей о мести, входя в незаконченную пока трилогию («Сочувствие господину Месть», «Oldboy», «Сочувствие госпоже Месть»). На деле же он гораздо сложнее и вообще отвлеченнее, чем, скажем, опусы того же Тарантино или даже шедевральный «Гнев» Тони Скотта. Если «Oldboy» и посвящен теме мести, то он о том, что месть не приносит облегчения, о том, как она разрушает человека, сводит его с ума. И ожесточившийся главный герой, готовый после пятнадцати лет заключения молотком раскрошить голову всякому обидчику, и его антагонист, затеявший свою изощренную игру, фактически являются действующими лицами классической трагедии (пусть и разворачивающейся в декорациях манга-триллера): давний конфликт, череда интриг, роковые обстоятельства и, наконец, совсем уж шекспировская, кровавая кульминация. А в классической трагедии, как известно, нет победителей и побежденных − одни только жертвы.

К Шекспиру тянется и еще одна метафорическая ниточка. Мин-Сик Цой, актер с богатым театральным прошлым (игравший, как говорят, и Гамлета), исполняет главную роль О с таким размахом, что мурашки по спине бегут. Уже одно только перевоплощение из пьянчужки в отчаянного каменнолицего Монстра, способного уложить пару-тройку головорезов при помощи обломка зубной щетки, удается ему настолько потрясающе, что не сразу понимаешь: это один и тот же человек. А потом, постепенно проводя своего героя через все стадии безумия, Цой доводит игру до предельного (а лучше сказать, до беспредельного) накала.

Отвлекся

Перечитывая написанное, поймал себя на том, что начинаю умничать и сбиваюсь в ту самую цветистую истерику, от которой вначале пытался отмежеваться. И это притом, что далеко не все достоинства кинокартины очерчены: есть еще и завораживающие вступительные титры, и масштабные рукопашные бои, и рассыпанные тут и там многочисленные отсылки — к кому бы вы думали? − к Дэвиду Финчеру! Плюс абсолютно гениальная музыкальная тема − голливудские композиторы кусают локти.

Однако знаете что? Все эти замечательные вещи заслуживают восхищения как раз потому, что они меньше всего напоминают поток сознания какого-нибудь самородка или ксерокопию популярного сюжета. Это скорее похоже на детали тщательно продуманной композиции и правильно подобранные краски, которые складываются в законченное, самобытное и, безусловно, талантливое произведение. И именно в связи с этим хочется, чтобы публика перестала, наконец, умиляться или очумело распахивать от удивления глаза при взгляде на картинки художественно одаренного дитяти, за которое до сих пор принимали корейское кино. Господа, смотрите: дитя-то уже подросло и мастерски пишет настоящие полотна.