Искупление

Определенно, когда-нибудь Джо Райт доиграется. Премьерный показ его очередного фильма где-нибудь в Каннах завершится триумфом — ко всему готовые зрители, злобные кинокритики и завистливо вздыхающие коллеги по работе устроят получасовую овацию стоя, и новость об этом примечательном событии непременно попадет на вторые полосы газет.

А первые будут пестреть заголовками «ДЕСЯТЬ ЧЕЛОВЕК УМЕРЛО ОТ ВИЗУАЛЬНОГО ЭКСТАЗА», «У АКУЛЫ ПЕРА НЕ ВЫДЕРЖАЛО СЕРДЦЕ», «ЛЮДИ ТОНУЛИ В ПОТОКАХ СЛЕЗ СЧАСТЬЯ И ПЕЧАЛИ» и иже с ними. Нет, серьезно, так и произойдёт — если, конечно, господин Райт хотя бы чуточку не поумерит пыл и не перестанет снимать такие прекрасные и грустные вещи, как «Искупление».

Очередная работа британского режиссера пушечным снарядом влетает в окошко дома с вывеской «Военная драма», наносит тяжелые осколочные ранения почти всем его обитателям, а некоторых так и вовсе убивает на месте.

Приглядитесь ко всем этим неподвижным телам: у обеденного стола лежит с пробитой головой «Спасение рядового Райана», на кровати упокоился вечным сном «Список Шиндлера», а из развороченного дверного проема торчат ноги «Тонкой красной линии». Талантливый мистер Райт и раньше-то не особо церемонился со старичками, своей версией «Гордости и предубеждения» переплюнув все предыдущие экранизации Джейн Остен, и на этот раз утер нос всем, кто оказался в зоне прямой видимости.

И плевать, что военных действий как таковых в «Искуплении» практически нет. Не ими едиными жив жанр. Ведь чтобы донести до зрителя стремящуюся к нулю ценность человеческой жизни в военное время, необязательно прямо на экране пачками отправлять людей на тот свет — вполне достаточно показать последствия этого процесса. И уж что-что, а это режиссёру удается на все двести двадцать пять баллов из десяти возможных. Обойдемся без подробностей, ладно?

Куда важнее, однако, не сам факт чудовищности войны (да и кого сейчас удивишь таким «откровением»?), а сила её влияния на судьбы главных героев.

Робби, несправедливо обвинённый в низком, недостойном мужчины преступлении, сменив тюремные харчи на солдатский паёк, попадает из огня в полымя — и поди еще разбери, где у него больше шансов на нормальную жизнь в обозримом будущем. Повзрослевшая Бриони, осознав все последствия собственного поступка (пусть даже когда-то казавшегося ей правильным), использует Вторую мировую как возможность примерно наказать себя и помочь другим людям. А что еще остаётся делать, когда облегчить участь собственной сестры уже нет никакой возможности?

И лишь Сесилии, по большому счёту, совершенно без разницы, идёт война или нет. Разлука с любимым человеком — штука крайне паршивая сама по себе, и не так важно, что является её причиной.

Не удивляйтесь, пожалуйста, такому непривычно подробному живописанию чувств, побуждений и желаний главных героев. Без него довольно сложно понять, почему «Искупление» вызывает такую гамму самых разных чувств — от безумной радости до щемящей тоски, с миллионом оттенков между этими эмоциональными полюсами. Историй о вечной любви за всё время существования человечества накопилось до неприличия много, однако лишь редкие экземпляры способны по-настоящему увлечь и пронять, пробудив в душе гремучую смесь восторга, теплоты и даже, пожалуй, зависти.

После одних пронесшихся перед глазами лав-стори в голове остается лишь праздное «Да, и такое бывает», а после других — надолго прописываются вопросы из разряда исключительно серьезных, практически вечных. Не всякие там «Что делать?», «Зачем мы здесь?» и «Кто виноват?», а «Способен ли я на такие чувства?», «Что лучше — жить и дальше без любимого человека или умереть вместе с ним?» и далее по списку, который у каждого зрителя — свой.

Но вот что самое замечательное — имея уникальную возможность построить свой фильм на одних лишь эмоциях и потрясающих актёрах, которые полностью отдают себя своим персонажам (мы и без «Искупления» знали, что Кира Найтли и Джеймс Макавой — лицедеи хоть куда, а вот Рамола Гарай, в «Ангеле» выступившая не слишком уверенно, на этот раз по-хорошему удивила; как, впрочем, и юная, но несомненного талантливая Сирша Ронан), Джо Райт ею демонстративно пренебрегает, показывая какой-то запредельный, невероятный уровень режиссуры на всех без исключения фронтах.

«Искупление» — картина безумно красивая, причем слово «красота» здесь следует понимать в максимально широком смысле. Это и шикарные костюмы, и роскошные панорамы, и умелые ракурсы, и потрясающие «пролёты» камеры, и умелые переходы из одной сцены в другую, и филигранно подобранная музыка — в общем, много-много-много всего.

От одной только «экскурсии» по побережью, с которого должны эвакуировать не одну тысячу человек, начисто вышибает дух — потому что она, экскурсия, длится по меньшей мере минут пять и при этом выполнена без единой монтажной склейки. И это вам не памятная открывающая сцена из «Гордости и предубеждения» с участием нескольких человек — здесь задействована огромная массовка, вымуштровать которую Джо Райту сотоварищи стоило, наверное, немалого труда.

Восхищаться техническим совершенством «Искупления» можно до бесконечности — едва ли не каждый кадр фильма достоин самого искреннего любования. А теперь попробуйте представить, какой эффект эта внешняя красота в сочетании с красотой внутренней оказывает на неподготовленного (а даже если и подготовленного — один черт) зрителя.

Вот именно − убийственный.

А впрочем, если уж помирать, то с музыкой Дарио Марианелли, в костюме Жаклин Дюрран, под прицелом камеры Шемуса Макгарви и непременно под чутким руководством Джо Райта.

В замечательной, короче говоря, компании.