Ветер крепчает

Мастер устал, мастер уходит. Уже в шестой раз. Тошио Судзуки (соратник мэтра) бодро заявляет, что-де знаем мы его, он ещё передумает. Но верится слабо – потому что новый фильм Хаяо Миядзаки действительно иной и действительно слишком похож на прощальный.

Земля утробно стонет человеческим голосом, а за главного героя говорит создатель «Евангелиона»; два авиаконструктора общаются между собой во снах; со страниц произведений Томаса Манна в сюжет запрыгивает Касторп с повадками травоядного Мефистофеля… Однако при этом фильм биографичен и реалистичен вплоть до мельчайших деталей быта эпох Тайсё и Сёва. Противоречиво? Не более чем пацифизм, взошедший на милитаристской почве.

Когда художник пишет картину, будь то пейзаж или вовсе батальная сцена, у него заодно получается автопортрет. Отец Хаяо Миядзаки был директором фирмы Miyazaki Airplane, которая производила детали для A6M Zero – того самого самолёта, создаваемого главным героем фильма. Мать будущего режиссёра страдала туберкулёзом позвоночника и с 1947 по 1955 была прикована к постели. На всю жизнь в памяти четырёхлетнего Хаяо отпечатался пылающий город, откуда в 1945 году спасалась его семья. В лентах «Мой сосед Тоторо», «Порко Россо», «Ходячий замок» мелькали отдельные фрагменты реальности, которые теперь слились воедино, превратившись в полноводную историю: она охватывает много лет, она показывает Японию, Германию и чуть-чуть Италию, в ней зарождаются и расцветают мечта и любовь. И как всякая жизнь, она оканчивается смертью.

Великий сказочник – и вдруг без сказки? Как ни удивительно, это правда: привычное волшебство практически отсутствует – в наличии только живые шумы (рёв моторов, свист пара и гул землетрясения озвучивались при помощи человеческих голосов; сам Миядзаки тоже порывался что-нибудь озвучить, но коллеги его раскритиковали, и он стушевался) и фантастические сны. Не в первый раз пожилые режиссёры уходят в мир грёз – достаточно вспомнить «Сны» Акиры Куросавы, которые тоже замышлялись как последний фильм. Миядзаки отправился в итоговое путешествие не один: с собой он взял верных продюсера Тошио Судзуки и композитора Дзё Хисаиши. На главную роль позвал некогда трудившегося с ним знаменитого режиссёра Хидеаки Анно. Второстепенную партию Касторпа доверил гайдзину Стиву Алперту, который по профессии вообще-то управленец, работавший в том числе и на «Дисней», однако тут решился дебютировать в качестве сэйю. А для озвучивания Джованни Баттисты Капрони пригласил театрально-синематографического актёра Номуру Мансая, отметившегося и в последнем эпике Акиры Куросавы «Ран».

В главном герое соединились две реальные личности – авиаконструктор Дзиро Хорикоши и писатель Тацуо Хори; у первого был взят карьерный путь, а у второго – связанный с хворью опыт и сюжет книги. В предыдущем абзаце упоминалось отсутствие магии – но это, пожалуй, ошибочно: разве не истинным волшебством является то, что возлюбленные решаются быть вместе вопреки жестоким обстоятельствам? Более того, они оказываются счастливы друг с другом.

Делай что хочешь, и будь что будет. Может, звучит эгоистично (и Дзиро действительно упрекают за эгоизм), даже слегка опасно. Как сказал во сне Капрони, «человечество всегда мечтало летать – но эта мечта проклята»: мечту о создании небывалых самолётов исказят приказом проектировать несущие гибель истребители и бомбардировщики. Мечта стать врачом обернётся тем, что ты раньше всех будешь видеть метки приближающейся смерти на лицах близких. Мечта жить вместе с любимым человеком приведёт к тому, что вы будете вместе не только в радости, но и в горе.

Мечтать бывает вредно. Однако homo sapiens без мечты – это платоновский человек в трактовке Диогена: лысый петух. Животное? Животное. Двуногое? Двуногое. И «лишённое перьев» – всё как заказывали. Только человечности в нём нет.

Хаяо Миядзаки не опасался мечтать и не испугался сказать то, что он думает о Второй мировой и о войнах вообще, о японских катаклизмах и финансовых кризисах. Естественно, критика не заставила себя долго ждать: на его родине некоторые знатоки постановили, что фильм кишмя кишит антияпонскими настроениями, и обозвали Миядзаки предателем. Помнится, в сюжете киноленты главному герою тоже досталось – по душу Дзиро явилась полиция, решившая арестовать его за антиправительственные настроения, причём с настолько же высосанными из неохота-представлять-какого-места основаниями, что у современных критиканов. Впрочем, даже столь неприятный факт лишний раз подтверждает, что Миядзаки в своём произведении подобен ветру: незримый, но вездесущий, живущий одной жизнью с героями. И он, вопреки лукавым словам Касторпа о японской привычке забывать прошлое, ничего не забыл.

По утверждению сновиденческого Капрони, каждому дарованию отпущено лишь 10 лет на то, чтобы воплотить грёзы. Хаяо Миядзаки сей план выполнил и перевыполнил: его «Навсикая из долины ветров» вылетела на широкий простор 30 лет назад, а студии Ghibli в нынешнем году исполнится 29 лет. Столько лет, столько лент… Даже волшебные силы не бесконечны. Япония находится за тридевять земель, но дабы попрощаться с уставшим добрым сказочником, достаточно просто посмотреть на небо, далёкое, прекрасное и общее.