Царство Небесное

Возвращение Ридли Скотта к жанру исторических эпиков можно назвать если не попыткой загнать в бутылку расшалившегося джина пеплумов, которому в последнее время не везло с хозяевами то вполне объяснимым желанием вновь оседлать им же пущенную волну и со свистом в ушах пронестись на ней под завистливыми взглядами коллег по цеху. В некотором смысле режиссер оказался пленником собственного гения — багаж в виде гладиаторствующего Рассела Кроу всенепременно натрет лобные доли зрителям, категорически отказывающимся расставаться со старым и приветствовать новое и другое.

Более того, предыдущие показательные выступления по прыжкам в темные воды эпиков сопровождались какой никакой, а интригой. Каждый новый соискатель признания аудитории и больших кассовых сборов, даже обладая начальным капиталом уважения, в пучину бултыхался натуральным дилетантом. Выплывет или потонет? Интересно же.

В случае с «Царством небесным» — нет, мы не верим в успех Ридли Скотта. Это ведь как с телефонной абонентской платой − верь, не верь, все равно вычтут. Мы знаем, что история будет интересной. Мы знаем, что актеры подобраны грамотно — Ридли доведет лицедея до нервного срыва, недельного запоя, а если повезет, то и до «Оскара». Мы знаем — безупречность и филигранность динамики, массовых боестолкновений и картинки сведут нас с ума. А чувство стиля Скотта-старшего настолько предано своему обладателю, что не изменит ему ни под каким предлогом.

Говорят, что чрезмерное знание — зло, а неведенье порой — благодетель. Какой только чепухи не услышишь от людей!

О, боже!

«Царство небесное» больше всех заслужило право величаться эпиком. Отчего так вышло? Достаточно присмотреться к «Трое», «Александру» или тому же «Гладиатору», чтобы увидеть, что в основе фильмов лежат страсти отдельных индивидуумов: армия греков выковыривает из-за неприступных сцен беглянку-жену, царствующий бисексуал мечтает натянуть весь мир, а искрящийся жаждой мести генерал Максимус точит меч на римского императора. Добавьте к вышеописанному соответствующий декор, вставьте парочку массовок и получите готовый пеплум.

Задумка Ридли Скотта такова — отступить от индивидуальных драм и перейти к чему-то большему. К вещам, которые порой лучше не трогать — к религии, к битвам за святыни, к Крестовым походам.

Естественно, на фоне намечающегося конфликта вероисповеданий судьбы отдельных личностей как-то теряются. И не то что бы мотивация новоиспеченного барона Балиана ушла погулять, а отслеживать сюжетные перипетия стало невмоготу — ничего подобного. Просто акцент здесь сделан совсем на другом, да и желания протагониста — замолить грехи, обрести дом, покой и без малого построить царство небесное на земле — явно не относятся к тем задачам, что решаются кавалерийским наскоком.

Идеальный рыцарь

Романтический недотепа Уилл Тернер с семью килограммами мускулов или, если вам так больше нравится, наивный и молодой Парис на наших глазах превращается в мужчину (какой все-таки большой путь — от выпавшего с «Черного ястреба» рядового Блэкбурна до кузнеца-рыцаря Балиана).

Он свободно выкрикивает реплики «Сломим им хребет!» или «Здесь они надорвутся!», и звереет, когда не в меру наглые сарацины водружают знамена на стены еще не покоренного Иерусалима. Спорим на доллар, что образ, который воссоздает Орландо Блум, станет причиной бесконечных кривотолков из серии «Так не бывает!» — куда там Айс Кьюбу, на запредельной скорости мчащемуся по железнодорожному полотну на машине без шин. В чужую идеальность, преданности рыцарскому кодексу чести и обещанию, данному отцу на смертном орде, поверить иным людям до того сложно, что проще стать приверженцем теории заговоров и на голубом глазу вещать, что Ридли Скотт снял очередную агитку по заказу правительства США, а знакомый всю жизнь сосед Вася — эмиссар марсианских захватчиков.

Окруженный суперзвездами, которые попросту не умеют играть плохо, Орландо и сам звездит во всю мочь, нисколечко не уступая улыбке Дейвида Тьюлиса, глазам Эдварда Нортона, вечной нахмуренности Джереми Айронса и привычному амплуа наставника героев Лайама Нисона. Представить кого-то другого на месте главных действующих лиц не получается, хоть реви в три ручья. И в данном аспекте режиссер не допустил ни осечки, ни прокола.

В осаде

Последним получасом «Царства небесного» Ридли Скотт вгоняет в краску всех режиссеров, связывавшихся со штурмом укрепленных позиций типа «городской населенный пункт, окруженный высокой стеной». Дважды посрамлен Питер Джексон (за Хельмову Пядь и Гондор), а Вольфганг Петерсон убит предупредительным выстрелом в голову — ведь ни один грек так и не перекинул булдыган через стены Трои.

Осада по-скоттовски — это компьютерные эффекты, которые просят не обращать на себя внимания, это максимум правдоподобности в мясорубке (отсутствие летающих назгулов вносит свою лепту), разворачивающейся на большом экране. Против армады сарацинов, стали, камней и десанта на осадных машинах у защищающих Иерусалим рыцарей есть верное средство — огонь. Атакующие, взбрызнутые чем-то маслянистым и легковоспламеняющимся, горят факелами, кричат, падают вниз и уже не встают.

В красках описывать устраиваемый в кадре беспредел всем встречным поперечным — вот занятие, которое займет нас на ближайшую неделю. И это в лучшем случае — режиссер проявляет прямо-таки гипертрофированное внимание к деталям. Мистер Скотт намеренно не показывает нам битву армий Гийона и Саладина, но тотчас же шокирует зрелищем кружащего над полем брани воронья, которое вот-вот закатит пир горой. Иные режиссеры не могут добиться нужного эффекта долгими батальными съемками (нет, Питер, это уже не про тебя), а этому хватает и нескольких секунд.

Чем надо смотреть «Царство небесное», чтобы этих секунд хватало и вам? Улыбающийся госпитальер подскажет — сердцем и головой.