Первый „Оскар“

Нужен ли нам «Первый „Оскар“»? Да и стоит ли вообще этот фильм обсуждать спустя две недели с начала проката?

Берём в расчёт тот факт, что у нас по всем фронтам «малокартинье», и не забываем про стриминги, куда фильм, возможно, скоро заявится. А также держим в уме, что всё чаще и чаще отечественное военное кино последних лет задыхается под давлением либо знатоков истории («слишком нереалистично»), либо поборников всего хорошего против всего плохого («слишком реалистично и даже чересчур — уведите детей от экрана»).

Короче, отношение к военному кино у нас предвзятое во всех инстанциях (нередко бывает, что заслуженно, но немного об этом). Тем более когда речь заходит о современных проектах про Великую Отечественную. Если в cети всплывает свеженький трейлер, в котором мельтешат бравые молодцы с ППШ и в гимнастёрках, то будьте готовы к тому, что добрая половина пользователей превентивно упрекнёт картину в штампованности. Таким макаром легко пропустить что-то действительно оригинальное. К примеру, прошлогоднего «Красного призрака», который являет собой брутальный спагетти-вестерн в декорациях заснеженных деревень близ Вязьмы образца 1941-го. Штука стильная, динамичная и преподносящая оскомину набивший сеттинг по-другому. Любо видеть. Любо поддержать рублём.

«Первый „Оскар“», на первый взгляд, как раз из таких. В промо-ролике мы увидели Тихона Жизневского и Антона Момота, которые вместо винтовок тягают на своих солдатских горбах увесистую камеру. Загибаем палец, стало быть, на повестке дня фильм про будни фронтовых операторов. Кино о кино, снимающемся под огнём вражеской артиллерии.

В графе «режиссёр» указан Сергей Мокрицкий, который поставил непозорную и вполне смотрибельную «Битву за Севастополь». Ну и напоследок, «Первый „Оскар“», на что прямо намекает заголовок, рассказывает о том, как Советский Союз впервые получил именитую премию Американской киноакадемии. И неважно, что титул «Лучшего документального фильма» в 1943-м наша лента «Разгром немецких войск под Москвой» разделила с тремя картинами не из СССР, а наградной «Оскар» был слеплен из гипса, покрашенного золотистой краской (экономика должна быть экономной, особенно в военное время).

На территории Союза в начале Великой Отечественной действовало двести пятьдесят операторов, из которых четверть погибла и ещё столько же получили тяжёлые ранения. Шестнадцать специалистов из списка снимали боевые действия для проекта «Разгром немецких войск под Москвой» с подачи самого Иосифа Виссарионовича. Вместе с последними под пули ради сочных кадров лезли два студента ВГИКа, которых сценаристы «Первого „Оскара“» выдумали, дабы они стали главными героями новой ленты Мокрицкого. Звать их Лёва Альперин (Момот) и Ваня Майский (Жизневский). Первый топит за то, чтобы в кадр попадала только правда, неважно насколько уродливая. Второй тяготеет к агитации, когда возгласы «За Родину!» заглушают ужасы войны, а объектив киноаппарата избегает обезображенных трупов красноармейцев и мучений калек в полевых госпиталях.

Молодые операторы вздорят на почве творческих разногласий, а также готовы друг друга на дуэли расстрелять из-за симпатичной барышни Юны с актёрского отделения (Дарья Жовнер), в которую оба по уши влюблены. Однако все эти амуры мало волнуют тех, кто живёт за океаном. Там продюсер «Унесённых ветром» Дэвид О. Селзник (Остин Басис) тщетно пытается донести до своего тестя и по совместительству крупного голливудского игрока Луи Майера (Майкл Лернер) идею, дескать, для советского «Разгрома немецких войск под Москвой» необходимо в срочном порядке учредить отдельную номинацию на «Оскаре». Нужно ведь как-то Союзникам донести масштабы трындеца, творящегося на Восточном фронте. Разумеется, под фанфары вручив статуэтку советской документалке, которая после объявится в зарубежном прокате под названием Moscow Strikes Back.

Цель оправдывает средства, но средства изобличают цель. Без долгих барахтаний в исторических истинах и бессмертных подвигах уверенно скажем, что «Первый „Оскар“» проходит мимо оголтелого ура-патриотизма. Вот только на пути к чему-то если не ревизионистскому, то как минимум неординарному, вязнет в женских слезах, окопной грязи и жировых отложениях толстяка Луи Майера.

Вся сюжетная арка про продюсерские интрижки в США ощущается брехливой: голливудские воротилы донельзя карикатурны, а значимость «Разгрома немецких войск под Москвой» для рядового жителя Штатов у Мокрицкого явно преувеличена. Благо, американцев играют американцы, не вынуждая русских актёров коверкать английский.

А вот где на съёмки документально-освободительного эпоса было не наплевать, так это в траншеях под осаждаемой Москвой, возле вздёрнутых на виселице невинных гражданских, на подъездах к дому-музею Чайковского, разбомбленному просто потому что. Отражение разрухи в «Первом „Оскаре“» действительно удалось. Что до немногочисленных батальных сцен, то они выполнены и с бабахом, и с постановкой, и даже расчленёнку демонстрируют. Дозированно, но зато она не выглядит как подачка жадным до жести гурманам.

Вот с чем кино не справляется, так это с любовной линией. Не то чтобы слепленной тяп-ляп, но выбешивающей своей ненужностью. Она, как и многие другие вспомогательные элементы картины, воспринимается как обязаловка. Как что-то, без чего можно было спокойно обойтись, однако не позволила методичка.

Добавляем к этому списку парочку моментов. В фильме мало самого «Разгрома немецких войск под Москвой». В фильме есть персонажи, но характеры их особо-то не «взрывают», несмотря на, казалось бы, вовремя подожжённый фитиль. В фильме есть посыл, мол, горькая правда лучше сладкой лжи, однако проблематика ощущается не докрученной из-за сумбурно выстроенного романтического подсюжета на переднем плане. В целом неоднозначная с «Первым „Оскаром“» складывается ситуация: не шибко дискуссионная (да и не шибко мозговитая, честно говоря) лента всё-таки имеет шансы на трансформацию в оную. Вот только это пережиток эпохи фейков, провокаций и информационных противостояний, но никак не драматургического естества картины. Со сценарным балансом у нас пятьдесят на пятьдесят: ни в любовь, ни в голубей, ни в п****, ни в Красную Армию.

Под конец немного субъективного: «Первый „Оскар“», ещё до релиза метивший на звание добротного военного кино, похоже, угодил в ловушку зрительского ожидания. В этом, наверное, есть и наша с вами заслуга. В том, что «Сталинграды», «Предстояния» и всякие «Т-34» выработали у нас иммунитет к неуместному общевойсковому пафосу. Поэтому на каждый мало-мальски опрятный военный фильм мы смотрим, как тонущий юнга на спасательный круг. Тяжело, знаете ли, смириться с тем, что повторить «Иди и смотри» Элема Климова ни у кого, кроме Элема Климова, не получается. Что концентрированный содом уровня «Раскрашенной птицы» Вацлава Мархоула сходу забракуют борцы за «правильную этику». Да даже заигрывать с учебниками по истории в том же ключе, в каком это делал Роберт Олтмен в порочащей милитаризм комедии «Военно-полевой госпиталь M.A.S.H.», вряд ли у кого найдётся смелости (а если и найдётся, то велик риск получить очередной «На Париж»). Поэтому и получается, что даже ядрёный фильм про ВОВ, снабжённый хоть малейшей претензией на самобытность, из разряда годных резко скатывается до статуса вторсырья ещё на стадии маркетинговых завлекух.

Не очко обычно губит, а табу, боязнь сыпать солью на национальные травмы и стремление сделать «как в „Спасти рядового Райана“» вместо «по-своему».