Вавилон

Желание сделать себе имя обречено на сокрушительный провал — запугивает нас книга Бытия. Замахнись на святое — и тебе конец. Даже не вздумай поднимать голову в небо, мечтая о небывалом величии. Может, затем и придумали кино? Обычные люди считают актёров богами, которые не наказывают. «Низкое искусство» даёт силы жить по обе стороны экрана. «Вавилон» мог бы стать масштабнейшей экранизацией библии скандалов золотого века Голливуда, но, похоже, нам остаётся только потанцевать на пепелище после сокрушительного падения этой задумки.

Оскароносный «Артист» Мишеля Хазанавичуса научил нас, что конец немого кино можно представить кричащей трагедией: смертью старого мира, сводящим с ума вынужденным и болезненным перерождением. «Не в моем, сука, темпе» как оно есть! Отчаяние от неспособности вписаться в требования действительности, чтобы быть лучшим. Возможно, «Вавилон» задумывался как нечто среднее между «Артистом», «Одержимостью» и «Ла-Ла Лендом», но попытка соединить границы реальностей с потребностью быть великим и одухотворённостью бесстрашных мечтателей эпически провалилась.

Нужно проговорить несколько раз, чтобы осознать почти невозможное. Чтобы испортить картину о лихой и тёмной стороне старого Голливуда, нужен большой талант. Шазелл справился на все сто, превратив инфернальное закулисье в пересказ кинобаек старым никому не нужным актёром на очередной вечеринке в попытке привлечь к себе хоть какое-то внимание. В эпизоде с укусом змеи это особенно бросается в глаза. Такая история может существовать в рамках случайного рассказа в три часа ночи в компании перебравших и не обременённых критическим мышлением благодарных слушателей, но в экранном воплощении выглядит достаточно жалко. По крайней мере, в этом фильме.

Один из немногих ровных моментов «Вавилона» — сюжетная линия музыканта Сидни Палмера (Джован Адепо). Талантливый парень из оркестра. Где же мы это видели? «Одержимость» полностью выстроена на детской травме Шазелла. Режиссёр в юности играл на барабанах в джазовом коллективе, но понял, что великим не станет, ушёл в кино и создал картину о том, кто всё-таки смог. Это не фильм, это психотерапия.

Второй больной темой Дэмьена Шазелла в кино стали метания между успехом и любовью. Дебютный чёрно-белый мюзикл режиссёра «Гай и Мэдлин на скамейке в парке», по сути, тот же «Ла-Ла Ленд», только без кучи «Оскаров». Главные герои не могут найти себя и своё место в тесном мире искусства, а когда — о, чудо! — двери в него всё же приоткрываются, на горизонте начинает маячить БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ, и нужно делать СЛОЖНЫЙ ВЫБОР.

В «Вавилоне» роли девочки, пытающейся произвести на мир впечатление, и мальчика, у которого кишка тонка сделать то же самое (хоть и очень хочется), достались Марго Робби и Диего Калве Эрнандесу. И если для него роль Мэнни вышла исключительно удачной, то талантливую Робби Шазелл загнал в рамки Харли Квинн, а ведь актриса способна на большее.

За исключением байопика о Ниле Армстронге, в своих фильмах Шазелл воспроизводит один и тот же сюжет. Это, в общем, не плохо. Его любовь к музыке крайне выразительна, мало кто способен показывать её на экране с таким понимаем и трепетом. Даже попытка отразить страсть к кино в «Вавилоне» показана с точки зрения джаза. Быстрый темп, сложные импровизации — для зрителей подобное с непривычки может показаться какофонией, полнейшим хаосом, но на самом деле там нет ничего случайного.

До чего же это могло быть мощно! Все замечают слона в комнате, смерть — это не трагедия, вечеринка не заканчивается, съёмочная площадка — лучшее место в мире. Никто не хочет быть собой, все хотят спрятаться — да будет так, дети мои! Смотрите, вот шикарный танец Марго Робби, криповый Тоби Магуайр, ссора персонажей Брэда Питта и Оливии Уайлд из-за фраз на итальянском, попытка любой ценой сделать идеальный дубль без брака по звуку.

Столкновение эпох, актёрская конкуренция, паразитирующие журналисты, нервный слон, тошнота, горы кокаина, оргии, гангстеры — всё это отлично смотрится по отдельности случайными видео в соцсетях, но не слишком хорошо сочетается. Почему не работает? Хотелось бы сказать, потому что у «Вавилона» высокий порог входа, но Шазелл просто не справился. Картина с говорящим названием подкосила если не его режиссёрскую карьеру, то кассовые ожидания Paramount точно. При бюджете в $78 млн фильм отбил пока лишь $ 11 млн.

Магия кино, о которой персонажи «Вавилона» говорят на каждом углу, отчасти получилось показать лишь в эпизоде поцелуя на фоне заката. В остальном что происходит в фильмах в этой постановке? Они дешёвые и бездарные. Разве смысл шабаша был не в том, чтобы зрители увидели, как неидеальные люди создают идеальное искусство? Как где-то на нестабильной границе секса и смерти получается создать что-то вечное — больше, чем человек. Слабый, порочный, сомневающийся, но временами отважный настолько, что готов стать богом собственной реальности и на какое-то время (если очень повезёт!) убедить поверить в неё всех остальных.

Но нет. Изнанка кинобизнеса зачем-то представлена с максимально неискушённой точки зрения. Вау! Они пьют алкоголь, употребляют наркотики и трахаются, а когда не трахаются, снимают всякое дерьмо. Сколько лет режиссёру? Четырнадцать? «Вавилон» пытается (кажется, ключевое слово для этого фильма) отражать стремление сбежать от собственной боли в другой мир, по пути зацепив темы дискриминации, но делает это достаточно поверхностно.

Словно бы, всё, что хотел сказать Дэмьен Шазелл этим фильмом — могу себе позволить! У картины нереальный размах: внушительный бюджет, отличный каст (правда, в этом сборнике актёрских баек почти абсолютно нечего играть), трёхчасовой хронометраж, не обделяющий фанатов клипового мышления, и главное — роскошь не оправдывать ничьи ожидания. Рефлексия киноделов на фоне быстроменяющейся индустрии скучна, несексуальна и безжизненна. Кому интересно, как умирают мечты картонных персонажей? Но придержите слёзы, дорогие, и будет «снято»!