Невозможное

Когда в прокат выходит фильм об очередном природном катаклизме, унесшим сотни тысяч жизней, реакция опытного зрителя довольно предсказуема. Звучит она примерно как: «Иди в жопу, Роланд Эммерих!» Как ни странно, мизантропический владыка людских бед в данном случае не при делах. Пока он, подобно лавкрафтовскому чудищу, дремал в тёмных закоулках Земли, вне сомнения, вынашивая новый план ужасного уничтожения всего сущего, в солнечной Испании подсуетились и изготовили дельную картину вовсе без его ведома. Тем самым они, вероятно, спровоцировали его ярость и гипотетическую беспощадную месть. Поэтому если пиренейский полуостров в скором времени разнесётся в клочья и пойдёт ко дну, удивляться этому не следует – сами напросились. Впрочем, пока время рецензии на это знаменательное событие ещё не подошло, есть смысл поговорить о том, чего же они там такого наснимали.

«Невозможное» — кино не для хлюпиков. Его просмотр чем-то схож с покорением качалки, только тягать тяжести в этот раз придётся глазам. Ломящее напряжение в суставах, скрежещущие зубы, град пота, превозмогание себя и язык через плечо вместо полотенца – все не самые романтические атрибуты, сопровождающие обретение физической закалки, на месте. Потерпевшие выйдут с сеанса настоящими чемпионами. Им останется только рокотать как Вий: «Поднимите мне веки!» — задачка, на выполнение которой понадобится не одна дюжина атлетов.

Режиссёр Байона создал отнюдь не слезливо-сентиментальный фильм, как можно было бы предположить. Характерного для Голливуда перегибания палки здесь нет. Попыток срезать углы и подать всё помягче также не наблюдается. Наоборот, кино действует по принципу «Иди и смотри». Раздербанивающая мощь цунами передана без малейшей жалости. Грохот, гам и треск прерываются лишь тихим попискиванием женщин из-под кресел. Атмосфера паники и отчаянья в гнетущем театре увечий пугает и выматывает не хуже какого-либо ужастика. По сравнению с некоторыми местными видами вылупление чужого представится в высшей степени приятной и убаюкивающей сценой.

Такое ощущение, что члены незадачливой экранной семьи тянули жребий, кто больше хапнет горя в кадре. Мелкота по большей части легко отделалась – ну, на то они и дети. Обалдую Макгрегору тоже каким-то чудом достался счастливый билет. Отдуваться за всех пришлось Наоми Уоттс. Как её мутузит – жесть несусветная. Своими злоключениями она напоминает мытарства какого-нибудь неудачливого анимационного героя. Кажется, ещё чуть-чуть и в следующий момент на неё рухнет пианино. А затем пара коров, наковальня и метеоритный дождь. Фокус в том, что последствия у всех её невзгод совершенно не мультяшные. Это могло бы быть забавно, если б на это не было так больно смотреть. Её распоротая плоть – однозначно одно из самых дискомфортных зрелищ в кино за последнее время. Наоми Уоттс сыграла зомби в фильме, где нет зомби. В воздухе запахло Оскаром.

У кого-то, конечно, могут возникнуть претензии к некоторым слащавым и неправдоподобным ситуациям. Специально для таких товарищей авторы нарекли свой фильм «Невозможное». И даже в титрах не преминули подчеркнуть, что история основана на реальных событиях. Дважды. Словно предчувствуя скепсис, а то вдруг кто-то всё равно не поверит?

Только эти как бы оправдания ни к чему. На фоне первозданного хаоса позитивные сказочные моменты – не попытка подсахарить происходящее, а элементарная вежливость. Это наименьшее, что может сделать режиссёр для зрителя после всех пережитых издевательств. Умеренные дозы гуманизма необходимы подобным картинам как дырки свитеру Курта Кобейна. То есть очень. Иначе вообще непонятно, как человечеству бороться с такими катастрофами, если даже искусство не будет давать никакой надежды.