Вурдалаки

Наравне с попытками снять российскую фантастику (пока провальными) наши киноделы продолжают эксперименты по созданию качественного «русского фэнтези» про старину, и тут дела тоже идут ни шатко ни валко. В этот раз режиссёр Сергей Гинзбург взялся за экранизацию новеллы «Семья вурдалаков» Алексея Толстого (троюродного брата великого русского писателя), которую тот сочинил под впечатлением от посещения Собора Парижской Богоматери. Новелла — одно из первых отечественных произведений в жанре «литература ужасов» — насыщена мистикой и готикой. Замок с острыми шпилями, монахи, вампиры, трупы — в «Семье вурдалаков» есть всё необходимое для хорошего готического хоррора, а потому ранее она была экранизирована уже целых пять раз, причём лучшей экранизацией считается «Три лика страха» Марио Бавы — итальянская интерпретация, которая имеет мало общего с первоисточником. Но там был сохранён присущий новелле мрачный дух упадка в деревенском захолустье, чего сильно не хватает фильму Гинзбурга, тоже вольно обращающемуся с сюжетом новеллы.

Действие перенесено из чётко обозначенной Сербии в находящиеся на стыке нескольких государств Карпатские горы. В деревню, расположенную в этом таинственном малозаселённом месте, прибывает гардемарин императрицы Елизаветы Петровны по имени Андрей. Ему приказано передать настоятелю местной церкви Лавру письмо с приглашением в Петербург, но монах категорически отказывается — и позже выясняется, почему: в окрестностях деревни находится готический замок, где поселился древний вампир, и священнослужитель оберегает местные земли от оживших мертвецов, ставших вурдалаками.

В фильме множество героев, но ни один из них не готов принять пальму первенства и стать главным. Помимо Андрея и Лавра есть девушка Милена, которую вампир-барон мечтает заполучить, чтобы с её помощью провести ритуал, в ходе коего вампиры перестанут бояться дневного света. Экранное время делится примерно поровну между этими тремя персонажами, и вроде бы главным героем, как по законам драматургии, так и в соответствии с первоисточником, должен быть именно Андрей — но он оказывается почти бесполезным персонажем, который начинает хоть как-то развиваться разве что ближе к финалу. До этого мы видим внезапно возникшую между ним и Миленой любовь, которая будоражит чуть больше, чем никак.

Причина слабости любовной линии заключается в том, что режиссёр не удосужился подать историю отношений чуть ярче, она основана лишь на нескольких случайных переглядываниях и чудесном спасении девушки Андреем (и то в итоге даже не спасении, а смелой, но безрассудной попытке). Поэтому сопереживания героям нет — при всей миловидности актрисы Аглаи Шиловской, играющей Милену, деревенская мужиковатость её героини смотрится не органично, а претенциозно, а Андрей выглядит попросту глупо, мечась между желаниями помочь жителям деревни и свалить из странного места как можно скорее.

С героем Михаила Пореченкова — монахом Лавром — всё ещё неоднозначнее: он вроде бы в меру своих возможностей сражается с вампирской нечистью, являясь этаким «Блэйдом в рясе», и по-хорошему, именно его стоило бы при таком раскладе делать главным героем. Но до последнего момента он только и делает, что крестится да смиренно призывает сельчан помолиться за здравие и за упокой, и лишь изредка скромно втыкает колья в грудь паре оживших мертвецов. И только когда уже всё идёт не по канону, он вдруг решается на более конкретные действия, чем бесконечное выстраивание обороны в своём монастыре-крепости.

Таким образом, самая большая проблема фильма — в персонажах, которые настолько безвольны, что выбравшиеся из могилы зомби-вурдалаки выглядят и то более деятельными: они хотя бы знают, чего хотят, — вкусить кровушки человеческой. А монах, гардемарин и сельская красавица протирают штаны, пока не становится слишком поздно. И эта странная пассивность отбивает всякое желание смотреть фильм — перед нами всё-таки жанровая картина, которая обязана предложить жителю некое действие, а бездействие высасывает из неё всю жизнь, как кровь из вены.

Что же касается готической стилистики, то и здесь авторы провалились по всем фронтам: суровую мрачную притчу о неистребимом зле они превратили в яркую, красочную сказку, которая будто облита сахарным сиропом. Даже развешенный вокруг окон домов чеснок похож здесь на новогоднюю гирлянду, а уж когда авторы решают добавить зрелищности посредством слоу-мо в сцене скачек на лошадях… Это выглядит как если бы Николай Гоголь попытался закосить под Стивена Кинга. Фильм превращает хоррорную новеллу в фильм для школьников средних классов, который выглядит смешно и нелепо, особенно в конце, когда решает вдруг «дать джазу» и врубить жути.

И ещё один момент очень смущает как минимум на подсознательном уровне: возникает ощущение, что весь фильм — заказная развлекательная агитка от РПЦ, потребовавшей снять эдакий «православный хоррор». Каждые пять минут здесь кто-нибудь крестится и читает «Отче наш», а в одном моменте от взрыва в кадр летит в пресловутом слоу-мо любовно прорисованный крест с распятым на нём Иисусом (ему бы стоило ещё подмигнуть зрителю для пущего эффекта). При этом всё христианское наполнение разваливается, когда самый стойкий хранитель веры говорит ближе к концу: «Видимо, Бог меня оставил». После этого герой кажется совсем отталкивающим — трудно сопереживать человеку, который в таком насквозь пропитанном христианским пафосом фильме отрекается от собственных убеждений (возможно, единственной своей характеристики), превращаясь в ходячее клише.

В общем, это, конечно, не «Защитники» и не «Притяжение». Но даже «Вий» был веселее и зажигательнее, да и мрачнее. Сомнительно, что «Вурдалаки» захватят широкую публику: слишком уж фильм невзрачен, вдобавок непонятно, кого в 2017 году может заинтересовать вторичная история про борьбу одинокого монаха с вампирами.