Медвежья буря Юри — 11–12

И всё-таки оно выстрелило. Главное ружьё сериала и все ружья калибром помельче: звёздочки, сказки, школьные собрания… бредовые детали собрались наконец-то в цельный паззл. В простой, но красивый рисунок. Впрочем, почему бы не поговорить о банальных вещах небанальными словами?

Особенно если с фансервисом. Юбочка у девочки, стоящей на доске над пропастью, так интересно приподнимается ветром, правда?



Предпоследняя серия начинается с великого собирания флэшбеков.

Первым номером – знакомство Гинко с Курехой: та, как известно, пришла дружить с раненой медведицей и унесла её с поля боя. Вот только Гинко в итоге её и тащила, ибо дорога была долгой (как маленькая девочка вообще дошла туда?). И это после того, как товарищи бросили Гинко, решив, что она не выживет. Любовь творит чудеса? Или им просто лень было её вытаскивать?



Воспоминания одной переходят в воспоминания другой: Гинко-то в новой семье хорошо, но у приютивших её людей теперь проблемы. Особенно… нет, не с полицией нравов, а в обычной песочнице.

Мир детей чёрно-белый. «Мама сказала, что медведи плохие», – всё, не обсуждается. И будущие любительницы голосований начинают ненавидеть уже Куреху. Друг моего врага, угу… Визуальное воплощение травли выше всяких похвал. Чёрное на красном, ненависть с поля боя на детской площадке и исключение врага, которое потом превратится в ритуал. Дети так любят дружить против, а если заиграться, это может войти в привычку…

Узнав о травле, Гинко решает уйти. Не навсегда, конечно, а до того дня, когда станет человеком. Куреха её забывает, Рэйа дарит на прощание медальон и отправляет за стену, в церковь Медведии, откуда Гинко изгоняют как предательницу, а одинокие скитания по медвежьему миру приводят к Лулу. И заверте…




Тем временем школьницы используют Куреху как приманку (честно выбрав голосованием, а как же), а Гинко продолжает беседы со своим внутренним медведем, поднимаясь по лестнице (лестницы – важная часть местной мифологии). И, ожидаемо, человек в ней побеждает. Что интересно, даже после этого глаза Гинко остаются зверино-красными (штампы – наизнанку: ярость любви не помеха).

Далее, однако, штампы торжествуют. Куреха не хочет спасаться! Она обвиняет Гинко! Ха-ха, конечно, на самом деле Куреха просто защищает любимую («– А что ты сделал ради любви к девушке? – Я отказался от неё», – классика не устаревает). Вот это, блин, поворот. И, как положено законами жанра, этот способ защиты не срабатывает, потому что идиотизм же… ах, пардон, потому что любовь сильнее лжи. Право, крикни Куреха: «Осторожно, на крыше снайпер!», было бы гораздо больше толку, но, увы, она думала сердцем, а не мозгами. И вообще разочаровала в нынешней серии: я понимаю, что ей досталась роль мешка с картошкой damsel in distress, но она ведь не пыталась выйти из данной роли! Вела себя глупо, говорила приличные в таком положении банальности, будто принцесса какая… и вообще соответствовала тому, что злодейкам требовалось, а это и вовсе убийственно в её положении.



К, гм, счастью, Гинко прикрыла вернувшаяся из-за стены Лулу. Заодно разоблачила ложь Курехи и порванную книжку вернула. Жалко Лулу, несчастная она девочка. Даже перед смертью ей нужна похвала: смотри, я по листочкам собрала, видишь, какая я молодец? Героически погибаю, между прочим... И выжидающий взгляд: я правда молодец, да? Не хочу принизить её самопожертвование… но жалко её, повторю. Зато её характер объясняет, почему она решила, что Гинко пожертвовала воспоминаниями Курехи (спойлер: это не так). С точки зрения Лулу, всё логично: на месте Гинко она бы считала это жертвой именно со своей стороны – ну, как же, меня забудут, меня не любят! Практически как подданные после рождения младшего братика.

И снова похвалю выразительные средства: нежная музыка прощания с Лулу внезапно обрывается – и Гинко с мёртвым медведем на руках сидит в тишине. Так хорошо, красиво сделать! .. И всё испортить финальным криком Гинко. Ну ребята, неужели без этого пошлейшего приёма зрители не поймут её чувств?

Взяли моду заканчивать серии красивыми сценами и тут же их портить.




Это так тонко, цинично и знакомо: с лозунгами о дружбе требовать отречься от друзей, под видом единства – разобщать… Ведь выступающие против нашего единства – кто они, если не враги?

И снова, как в шестой серии: лучшее наказание – не убить, а сломить. Заставить Куреху своими руками застрелить подругу – прекрасная кара для предательницы человечества. Вот только Гинко ломает всю схему, заявляя, что всегда считала её не подругой, а добычей. Практически уловка-22: если мы утверждаем, что медведи не могут быть нам никем, кроме врагов, то наказание Курехи теряет смысл; если же оно смысл имеет… УПС, МЫ НЕ ПРАВЫ?! Гинко озвучивает это вслух… но Куреха всё портит, начиная выяснять отношения. А лучшим выходом было бы оставить «невидимых» наедине с этим простым противоречием – они бы сами себя потопили. 

Зато они так здорово поменялись ролями. В предыдущей серии Куреха лгала во спасение Гинко, а та её разоблачала; теперь, значит, наоборот. Не всё же ей мешок с картошкой изображать, в конце-то концов. Настало её время решать. Ведь она всю историю и начала.



Да, чтобы Гинко стала человеком, пожелала, оказывается, Куреха. И отказалась от своих воспоминаний тоже она. И как-то это… более правильно, чем версия Лулу. Но правы и судьи: нельзя желать за другого. Ей, впрочем, простительно: маленькая была. Дети искренне верят в то, что хорошее для меня – хорошо вообще, и моя подружка, разумеется, хочет того же! Что там дети, медведицы, будучи вроде бы взрослыми зверями, именно так себя и вели почти весь сериал. А Куреха хоть сейчас понимает, насколько была не права тогда и насколько то её желание – не любовь.

На финальный суд она – единственная – идёт своими ногами, а не падает с лестницы. Впрочем, нет: Гинко до этого тоже сама поднялась (и среди многочисленных судов сериала только с этих двух подсудимые уходят изменёнными, а не просят, как золотую рыбку, исполнить желание как-нибудь, вам виднее, вы же тут судьи и специалисты, да?) И любопытный нюанс русабов, не знаю, как в оригинале: главный судья даже к маленькой Курехе обращался на «вы», как ко взрослой, а всем медведям «тыкал», да и требования к ним у суда явно пониже.

Дальше не очень понятный момент: Куреха признала, что полюбила ещё и Сумико (тема детских обещаний всё-таки всплыла, но треугольника не будет: Сумико и есть Дева Медведия, так что, наверное, это немного не та любовь). Теперь она готова открыто говорить о своих чувствах и погрузиться в Невидимую Бурю, и невидимость ей больше не страшна. Что ей те девочки с их смешными играми в исключение, что тот коллектив, который плюнет – и ты утонешь, для научившейся плавать самостоятельно?



Ещё одна неожиданная тема – религия (хотя почему неожиданная, крестовые походы школьницы на уроках ведь изучали). На бой с людьми Гинко отправляла церковь. Церковь Медведии. К божеству которой Куреха теперь обратилась сама, просто так, по-домашнему, из мира, где Деву вообще не признают, – и та ответила. Отношения с Богом – тоже дело такое… для кого интимное, а для кого коллективное. Интересно, что и судьи-посредники после этого ушли: их посредничество более не нужно.



И всё-таки оно выстрелило.

Куреха шагает в Бурю, целуя Гинко (вот и звёздочка вернулась), и просит Деву уже не о том, чтобы изменить Гинко; теперь она хочет измениться сама. Я подозревала, что в финале не Гинко превратится в человека, а Куреха – в медведя, и мне не нравилось такое решение… но после этой серии оно – единственное правильное. Дело не в том, кто лучше, медведи или люди, и не в том, чьё общество выбирать. Просто как бы ты ни любила, решать, кем быть, ты можешь только за себя. Куреха и решила.



«Невидимые» были настолько ошарашены, что не пытались даже помешать. Ну да, стрелять во врага, увидев в нём человека, значительно сложнее. А значит, враги среди своих будут всегда. Но это же хорошо – ритуал исключения не должен пылиться без дела, иначе через что объединяться, если медведи далеко?

Оставим «невидимок» с их ритуалами и новой ренегаткой, приютившей выброшенного на помойку робомишку. Им и так нормально. И порадуемся за Куреху и Гинко, у которых всё позади. Они ушли по лестнице, как и предсказано в сказке, строить свою жизнь подальше от «кровной вражды». И, наверное, так правильно. А Лулу помирилась с братом – и это тоже правильно. И братик в кои-то веки дошёл до мысли, что нужно целовать и признаваться в любви первому, а не надеяться, что тебя поймут без слов и сами всё предложат.

И, конечно, никто не умер – ведь это аллегория. И мир не спасли – ведь это почти жизнь. Просто открылись двери, в которые может войти каждый. Впрочем, они ведь и были открыты, верно?