Составителям руководств для смотрителей маяка явно нужно быть чуточку проницательней и в своих советах пытаться шире охватить спектр возможных проблем, с которыми могут столкнуться их читатели. Например, актуальный (на момент действия картины) экземпляр этой книги, 1891 года издания, не включал в себя крайне полезную инструкцию, которая наверняка могла бы помочь людям сей благородной профессии, у которых ни с того ни с сего прямо на рабочем месте начала уходить почва из-под ног.
Роберт Эггерс, автор чудесного неглупого хоррора «Ведьма», сдаёт самый ответственный режиссёрский экзамен, сняв свой второй фильм. И начал он его с того, что не стал менять то, что не сломалось в предыдущей работе: замкнутое место действия, небольшое число персонажей и, собственно, жанр.
Старый морской волк и его новый желторотый помощник заступают на вахту смотреть за маяком. Островок, море, маяк и два бирюка, копошащиеся как ёжики в тумане, — сами по себе не наилучшая почва для фильма ужасов. Но вся прелесть здесь задаётся тем, что вместе с главными героями в смену инкогнито пробираются американские писатели Говард Филлипс Лавкрафт и Эдгар Аллан По. Или, точнее, дух их произведений.
Зачарованный литературными классиками, Эггерс с такой любовью воссоздаёт морок их стариковских пугалищ, что претензии к сюжетной простоте сценария как-то и не хочется высказывать. Совершенно книжные вещи вроде байки о неожиданно рехнувшемся и помершем предыдущем помощнике или строжайшего запрета подниматься на маяк, сопровождаемые безумно выпученными глазами и растрёпанной бородой Уиллема Дефо, так задорно плавят хладнокровие нового помощника, что становится ясна главная затея этого кино — дань зловещей старине. Скрипу половиц, чехарде теней на потолке, птичьим крикам и, конечно же, кое-каким щупальцам.
Этот особый выразительный ретро-шарм ленты поистине завораживает. Стиснув по бокам и без того неширокую классическую размерность кадрового окна до хрестоматийных пропорций ранних американских киносъёмочных систем, авторы не забыли и о звуке, каким-то образом заманив самого дьявола (непременно морского) раздувать во все жабры оркестровую и прочую медь. Стоит ли говорить, что с такими изобразительными средствами, желая того или нет, зритель присоединяется к несению адской службы на маяке?
Когда смена будет подходить к концу, несколько озадачить может лишь развязка — заключительная треть фильма. Ничего не скрывающая, но при этом ничего особо и не объясняющая, она явно разочарует тех, кто любит прямые ответы. Литературные отцы-пугатели в большинстве случаев стеснялись такое описывать и предпочитали прятать под многозначительным «и на этом запись в журнале оборвалась» (иной раз с последующим многоточием). А Эггерс вот не постеснялся и показал, а само трактование оставил на откуп зрителю. Дескать, понимайте как хотите. Ну и Дагон ему судья.
Авторизируйтесь, чтобы оставлять комментарии: