На Западном фронте без перемен

Если совсем кратко, новая экранизация книги «На Западном фронте без перемен», несмотря на кучу нестыковок с первоисточником, идейную составляющую романа Ремарка передаёт без искажений: война губит всех. Даже тех, кому повезло спастись от снарядов и, вот же парадокс, не повезло остаться в живых с грузом воспоминаний о беспощадной мясорубке.

Как там в песне у «Би-2»? «Большие города, пустые поезда. Ни берега, ни дна. Всё начинать сначала». Вот этому порочному кругу — бесконечному «начинанию сначала» первая немецкоязычная киноадаптация «На Западном фронте без перемен» и посвящена. Начало цикла — молокосос № 1, наслушавшись речей про «железных детей Германии», топает на призывной пункт, где получает комплект военной формы и блестящий именной жетон. Конец цикла — труп новоиспечённого солдатика кидают в гроб, жетон уносят в штаб, где писари ведут «инвентарный учёт» погибших за правое дело, а форму отправляют на фабрику, где её отстирывают, перешивают и выдают молокососу № 2…

И начинаем заново. Продолжать следует до тех пор, пока враг не будет разгромлен. Ну или пока дипломаты не созреют для подписания мирного договора. Желательно, чтобы ещё дата и время у этого дела попались красивые — 11 ноября, 11 часов утра. Год — 1918-й. Год, когда генералы получили приказ консервировать орудия, а прошедшие войну дети «потерянного поколения» — Хемингуэй, Селин, Ремарк и многие другие — схватились за перо, чтобы рассказать людям об увиденном в траншеях Первой мировой.

Фильм Эдварда Бергера рассказывает о том, что ожидало среднестатистического немецкого солдата того времени между началом и концом вышеописанного цикла. Ответ: ничего хорошего. Грязные окопы, изуродованные тела, нескончаемая канонада, ни с чем не сравнимое желание поесть нормальной еды и тотальное нежелание о чём-либо думать. В армии, так уж повелось, инициатива известно что делает с инициатором, а на войне выживает, как правило, не самый сильный, а самый апатичный. Картина Бергера переполнена безразличием: индифферентными лицами солдат, привыкших к виду и запаху смерти, а также статичными загородными пейзажами. Как у Терренса Малика в «Тонкой красной линии», где эпизоды кровопролитных сражений на Тихоокеанском фронте соседствуют с медитативными кадрами дикой тропической природы.

Джунглям, которые снимает Малик, плевать на человеческие беды. Некогда зелёным французским лугам и опушкам, которыми любуется Бергер, тоже. Удушливая и нарочито спокойная обстановка окутывает ленту. Как будто «На Западном фронте без перемен» с впечатляющими батальными сценами на борту (бюджета на которые явно не жалели) на звание военного блокбастера вовсе и не претендует. Режиссёра интересует не процесс превращения в кровавый бульон новобранцев — вчерашних гимназистов и пастухов. Бергер акцентирует внимание не на бое, а на то, что бою предшествует и что после него остаётся. К сожалению, в разногласии с книгой Ремарка по части следования оригинальному сюжету. К счастью, с глубоким пониманием того, как немецкому писателю довелось познакомиться с милитаризмом и почему он продвигал в массы антимилитаризм.

Ремарка, от призыва до получения серьёзного ранения пробывшего на передовой восемь месяцев, волновала идея «мира в капле» — микровселенной, образовавшейся в лабиринтах окопов, и того, по каким законам она жила. Бергер тоже пытается отойти от тропов конвейерного военного кино, однако балансировать между демонстрацией человеческого «фарша» и бытовой мелочёвкой так же ловко, как Ремарк, у него не получается. Хронометраж не резиновый, пиротехника на съёмочной площадке стоит денег, да и непомерно много человекочасов уходит на создание непрерывных долгих планов с участием массовки — приходится подходить к делу избирательно. Впрочем, «Западный фронт» всё равно выполнен на высоком техническом уровне, пускай и не дотягивает (да и не особо стремится дотягивать) до замороченности «1917» Сэма Мендеса и Роджера Дикинса.

На то, как умирают солдаты, мы вдоволь насмотрелись в «Спасти рядового Райана» и десятках других схожих проектов. А вот внимательно рассмотреть войну в фазе «передышки» нам доводится не столь часто. То, как бойцы истребляют скудные сухпайки и вспоминают о доме. То, как бегают в самоволку, чтобы своровать у фермера жирного гуся. То, как ходят предаваться плотским утехам к местным девушкам, готовым ложиться под кайзеровских подданных за буханку хлеба и пару банок тушёнки.

Этого хватает в прозе Эриха Ремарка. Этого недостаёт картине Эдварда Бергера, который, и это заметно, пытался замахнуться на большой (подчёркиваем — большой) антивоенный манифест. Однако ограничиться пришлось определённо невыдающейся, тем не менее ладно скроенной военной драмой. Такой, где всё находится в пределах нормы, а мы получаем очередной несостоявшийся шедевр. Из числа тех, что вгрызаются в память на пару недель, но в душу до самого конца наших дней, увы, не западают.

Вышло хорошо. Вышло «Кино». Вот только чуда не вышло. И так всегда: «Ожидаешь чудес, а потом всё сводится к буханке хлеба».

Искусство — заложник контекста своего времени. Люди — узники собственных убеждений. Война — стремительный бронепоезд, под колёсами которого сотрясаются, как камни на насыпи, человеческие судьбы.