Город астероидов

Когда кому-то удаётся объяснить паранормальное, оно перестаёт быть паранормальным. Знание убивает волшебство. Дотошное изучение принципов работы механизма, каким бы фантастическим он ни казался, нивелирует его будто бы магические свойства.

Похоже, запас маны потихоньку исчерпывает и кудесник Уэс Андерсон. Даже его чудесное визионерство, зрителями исследованное вдоль и поперёк, приедается, как приедается шоу талантливого иллюзиониста, которое довелось увидеть не единожды.

Ещё во времена «Французского вестника» многим показалось, что достигнув пика формы, Андерсон затеял устраивать себе профилактический нагоняй по критерию содержания и экспериментировать с критерием внятности собственных историй. Когда самобытный постановщик держится своей самобытности — это классно. Но настораживает, если режиссёр перестраивает съёмочную площадку под полигон для дорогостоящей рефлексии в эгоистичном стремлении смастерить кинематографический путеводитель по собственной душе, каковыми были «Зеркало» для Тарковского и «Сны» для Куросавы — картины шедевральные, но, как и «Город астероидов», снятые не совсем для зрителя.

Любовное письмо печатной периодике, в частности легендарному еженедельнику The New Yorker, и фильмам «новой волны» аудитория приняла, но с некоторой опаской. При просмотре «Французского вестника» иной зритель даже мог пустить слезу по былым денькам, когда качественный контент приходилось добывать в газетной лавке, а не в недрах смартфона. В тот раз трюк хорошо знакомого нам фокусника, пускай с оговорками, но удался. Что до «Города астероидов», тут Андерсон решил упороться по ретрофутуризму и американским пятидесятым, когда подчинением силы атома разгонялась Холодная война.

«Мир никогда не будет прежним», — констатирует один из героев «Города астероидов», застав прилёт на Землю инопланетян. И да, здесь есть пришельцы (точнее, пришелец), а также ядерные грибы, волнистые кадиллаки, картонные кактусы, кантри из джукбокса, пин-ап, свойские, только что с андерсеновского «огорода» бунтари без причины и докторы Стрейнджлавы, бредущие средь массовки такие же свойские Джеймсы Дины и Марлоны Брандо. Воссоздавая эпоху, Андерсон берётся как бы переснимать своё любимое кино, с конкретной эпохой связанное. Тут режиссёр берётся за классические американские ленты послевоенного периода, но в большей степени — за фильмы «Нового Голливуда», которые обращались к 1950-м, изображая их по-новому, без жёстких цензурных ограничений и с обновлённым списком волнующих общество тем.

Андерсон собирает в границах кадра маленький мирок, будто расчерченный по линейке, с присущими его творчеству маниакальным вниманием к деталям, строгостью перспективных линий, режиссёрской чистоплотностью и искусственностью практически каждого элемента картинки. Призрачное присутствие режиссёра зрителем угадывается с полуслова (впрочем, как и всегда в его уникальных в своей однородности фильмах). Рассказчик, ломающий четвёртую стену. История внутри истории, ломающая четвёртую стену внутри комнаты с проломленной четвёртой стеной. На фоне — театральная бутафория, а на передних планах идеально симметричных кадров — звёздные актёры (некоторые по старой андерсоновской традиции мелькают в кадре считанные секунды). Дети, которые ведут себя как взрослые, и взрослые, которые ведут себя как дети. На фасадах домишек, торговых автоматах и справочных стендах — тонны вычурной типографии под стать эпохе. Фирменные ракурсы и проезды, фирменные взмахи камерой по горизонтали и не только: на 90, на 180, на 360 градусов в зависимости от ситуации. Герои-неудачники, страдающие от большого горя, но страдания свои обыгрывающие иронично, раскрывая бездонное нутро противоречивых чувств многосложными предложениями и неестественными интонациями. Знакомый горько-сладкий вкус настойки Уэса на Андерсоне.

Расположившийся в пустыне Город астероидов с 87 жителями — место, где любоваться особо нечем, кроме, разве что, частых ядерных взрывов за горизонтом, на тестовом полигоне минобороны США. И если в этой глуши смотреть по сторонам — дело дохлое, то, стало быть, единственное направление, куда ещё имеет смысл обратить взор — это небеса. В Городе астероидов есть своя обсерватория, недалеко от города — огромный кратер от крошечного метеорита в качестве достопримечательности, а ещё тут проводятся разные научные съезды. Зрителям предстоит наблюдать один из них — организованный для аномально умных школьников под присмотром женщин в белых халатах, мужчин в военной форме и незнакомцев в тёмных очках и не по сезону длинных пальто (судя по всему, чисто для подстраховки за событием приглядывают люди из ЦРУ). Город астероидов — место концентрации очаровательной паранойи. А ещё — место действия пьесы, которую написал драматург, протагонист совершенного иного сюжета. Если точнее, то надсюжета — другого пласта выдуманной реальности в рамках ещё одного пласта выдуманной реальности. Кстати, именно этот драматург, отвечая на вопрос, о чём его произведение, изрекает: «О бесконечности и не знаю о чём ещё». «Город астероидов» Уэса Андерсона о том же.

Фоторепортёр с кучей детей и мёртвой женой, актриса с заморочками, мозговитый подросток, который обязательно отыщет себя и победит стеснение, милая молодая училка, ковбои с гитарами и банджо, типичная азиатская семейка в поисках простого американского счастья, простолюдины-куряги, благодарности Господу за хлеб насущный за одним столиком и дискуссии о внеземных цивилизациях за соседним. Если выжать из «Города астероидов» всю андерсоновскую «воду» — в нашем случае мартини из торгового автомата за 25 центов — станет наконец заметно, что фильм этот и в самом деле о бесконечности. И о чём-то ещё, чего режиссёр не раскрывает, а зритель не улавливает. Если вы мало что поняли из увиденного в фильме / прочитанного в этой или ещё какой рецензии, то не расстраивайтесь. Просто за одиннадцать полнометражных работ стиль постановщика самую малость для вас замылился. Уже не так удивляют номера фокусника, который водил вас по мусорному Острову собак, катал по заснеженной Зубровке и запускал изучать подводные глубины бок о бок с высокоинтеллектуальным алкоголиком Стивом Зиссу.

Андерсон не выдохся. Андерсон всё так же искусен и безумен в своём стремлении снимать выразительное кино, необычайно яркое, хоть и меланхоличное. Снимать утопающие в визуальных микрочастицах и изысканном изыске объёмные и тактильные фильмы, похожие на книжки-панорамки. На его новое творение приятно смотреть, однако оно не изумляет. Режиссёр в самом расцвете сил — художник и чародей в одном лице — сделал красиво, однако скомкал всё остальное. «Какое-то вообще артхаусное», — недавно промелькнуло в нашем редакционном чате. Что ж, с этим суждением, пожалуй, согласимся и на этом же суждении начнём закругляться.

В Городе астероидов вы наверняка почувствуете себя как дома. Здесь уютно, а кругом знакомые всё лица и бесконечные «приветы» от милого сердцу режиссёра. Вопрос лишь в том, готовы ли вы идти на вечеринку, куда прошедший с вами не одну гулянку тамада ворвался с теми же конкурсами, тостами, стишками и анекдотами, что и в прошлые десять раз.