Слон

Возникает вопрос — почему, собственно слон, а не жираф, не гиппопотам и не фламинго?

Тому есть несколько объяснений, которые помогают лучше понять концепцию фильма.

В 1989 году на зарубежные телеэкраны вышла картина Алана Кларка «Слон», повествующая о череде жестоких сектантских убийств в Северной Ирландии. Называя ленту подобным образом, Кларк подразумевал поговорку: «Эту проблему так же легко игнорировать, как слона у себя в гостиной».

Гас Ван Сент, хоть и не отрицает связи своей картины с предшественницей, дает собственную трактовку названия, обращая внимание зрителей на притчу о слепых и слоне. В этом старинном буддистском каноне несколько незрячих изучают разные части громадной зверюги: хвост, ухо, туловище, ногу и хобот. Каждый из них считает, что понимает истинную природу предмета: первый уверен, что ощупывает веревку, второй — что трогает ткань, третий — что прикасается к дереву. Однако никто не видит животное целиком, как никто не понимает проблему стрельбы в школе, унесшей жизни тринадцати человек. В этом, по крайней мере, уверен режиссер.

Школьные годы чудесные

Некоторые подростки получают удовольствие от посещения школы, некоторые ненавидят ее, но и те, и другие проводят в этом заведении значительную часть своей жизни. И вот наступает обычное утро обычного дня: Джон играет с собакой на лужайке, Эли фотографирует в парке, футболист Нейт флиртует с девушками, Мишель, стесняясь, переодевается при посторонних, Бриттани, Джордан и Николь сплетничают в коридоре.

У этих ребят многое впереди. Хочется, чтобы никто не смел посягнуть на их будущее, даже если на это отважится кто-то из них. За небольшой промежуток времени (восемьдесят одна минута ровно) Ван Сент ухитряется описать множество характеров, отказавшись при этом от традиционного для игрового кино последовательного повествования.

Они и преуспевающие, и неудачники, и любимчики, и отщепенцы, и лидеры, и творческие люди, и простые школьники — какие угодно. Очень разные. В ком-нибудь нет-нет, да и промелькнет сходство с собой любимым, с бывшими одноклассниками. со знакомыми. Подумаешь: «Ба! Да этот парень точь-в-точь как Колька Петров из „10-го В“, а этот — на меня похож. Я тоже люблю фотографировать».

Слово за слово, и к середине фильма все представленные герои становятся твоими лучшими друзьями. Плохой знак.

Подлинность

Когда приходишь на этот фильм, уже наверняка знаешь, о чем история и чем она закончится. Первые несколько минут еще помнишь об этом, но потом вдруг начинаешь надеяться на другой, счастливый конец. Ведь американцы, в сущности, добрые парни. Кому, как не им обеспечивать нас хэппи-эндами?

Происходящие события несовместимы с жизнью. Вплоть до титров в зрителе теплится надежда, что, может быть, сейчас они все-таки оживут, как зачастую и бывает в американских триллерах. Что поднимутся и расскажут всем, что все понарошку, что кровь — это томатный сок, что в СМИ пошутили.

Документальная версия («Боулинг для Колумбины») смотрится много легче, ведь она — сродни новостям. Майкл Мур снял кино, посвященное той же проблеме, но показал лишь одну ее сторону. Ту часть слона, которую он смог увидеть. Или ту, которую пожелал донести до своего зрителя.

Совсем иначе, когда тебя с головою погружают в эту атмосферу, в мир этих конкретных людей. Чтобы привести в итоге не к списку абстрактных тележертв, но к хладным трупам знакомых и неповторимых героев.

Причем, мы почти понимаем мотивы и проникли в суть вещей. Надо ли снимать такое кино? Однозначне «да». Надо. Такова жизнь в ее причудливом и исковерканном преломлении. Нелепая смерть всего того, что было хорошо отлаженной системой и бесперебойно работало долгие годы.

Так вот и живешь в привычном для тебя мире, ходишь по привычным ступеням на привычные занятия, и не думаешь, и боишься представить, что все рухнет, что в несколько минут жизни десятков людей будут изломаны. Страшно, еще как. Шок, ужас, непонимание, шок, нереальность, шок, шок…