Код апокалипсиса

Ура, товарищи! Троекратное громкое ура!

Всеяредакция искренне, от всей души поздравляет отечественный кинематограф с очередным, семимильным шагом вперед, который помог ему сделать новый высокобюджетный патриотический блокбастер «Код Апокалипсиса», ранее известный под кодовым названием (чтобы не догадались ненавистные враги) «Красивая».

Правда, «шагнулось» почему-то не по экшен-вектору, как можно было бы предположить, а куда-то в сторону лучших образчиков пародийно-комедийного жанра типа «Горячих голов», «Заряженного оружия» и иже с ними. Но это уже дело десятое, ибо главное, как скажут вам иные знатоки от киноиндустрии, вовсе не направление. Главное — пройденное расстояние. И если где-то в конце пути маячит Полная Жопа (то есть, простите, Всемирный Апокалипсис), то и пусть себе маячит. По-настоящему увлеченных людей такие мелочи не волнуют.

Еще несчастный отечественный кинематограф (приготовьтесь, эти два слова вы сегодня услышите еще не раз) можно поздравить с рождением нового «русского Уеболла» — то бишь режиссера, который с серьезной миной на лице и не менее серьезными намерениями снимает такую чудовищную и развеселую клюкву, что смотреть на неё без смеха во весь голос получается лишь у самых стойких и непрошибаемых представителей рода человеческого.

После того, как Василий Чигинский, поставивший шедевры клинического киноискусства «Зеркальные войны. Отражение первое» и «Первый после бога», отошел от дел (по крайней мере, о его новых проектах давно уже ничего не слышно), а Егор Кончаловский решил пробовать себя в компьютерной анимации и «художественном руководстве», мы, честно говоря, порядком перетрухнули — а ну как на горизонте так и не нарисуется равного им по творческой мощи самородка?

Зря боялись. Самородок нашелся.

С первых же минут «Кода апокалипсиса» режиссер Вадим Шмелев демонстрирует такое чудовищное профанство в постановке экшена, что сразу видно — вот он, наш герой, вот он, доблестный боец пятой мотострелковой дивизии им. Уеболла-Шмидта.

Для начала, товарищ совершенно не знает меры в использовании slo-mo — такое ощущение, что из всех кинематографических приемов он выучил только его да еще пресловутый облет камеры, который, кстати, тоже начинает зверски бесить примерно после первого получаса. Если из открывающей сцены — довольно дорогой, судя по обилию взрывов, массовки и техники — убрать всё «замедление», то десять-пятнадцать минут экшена тотчас же скукожатся в жалкую пятиминутку. Шмелев присобачивает slo-mo ко всему, что движется: к летящим вертолетам, несущим чемоданы людям, простреленному колесу, отлетающим от стен кусочкам камня, взрывам, выстрелам — в общем, действительно ко всему-всему-всему.

Что благодаря такому подходу происходит с динамикой фильма, лучше даже и не думать — она, бедолажка, самым жестоким образом сливается в унитаз. Ракурсы при этом выбираются отнюдь не самые вкусные, а когда оператору всё-таки удается поймать в кадр что-нибудь более-менее симпатичное, в дело снова вступает чертов эффект. Его в «Коде апокалипсиса» на пару порядков больше, чем в «300 спартанцах», но вот используется он на десять порядков бестолковее. Мечты о том, что режиссер, как следует покуролесив в начале фильма, в конце концов успокоится и начнет снимать нормальное, не замедленное по самое не балуйся кино, довольно быстро гибнут смертью храбрых. Проклятый slo-mo преследует зрителя до самых финальных титров, подстерегая в совсем уж неожиданных местах — на ничего не выражающем лице главной героини, уверенной поступи антагониста или каком-нибудь предмете интерьера.

Если это — попытка «сделать стильно», то попытка однозначно неудавшаяся. Если же таким замысловатым образом товарищ Шмелев хотел продемонстрировать свои нечеловеческие познания в киноискусстве, то это у него безусловно получилось. Нормальные люди так действительно не снимают.

Впрочем, валить всю вину за просранное кино на Слоумона Экшеновича Тормозовкина было бы нечестно. В «Коде апокалипсиса» хватает других невероятных находок, которые берут корни вовсе не в богатой фантазии создателей фильма, а в их махровом непрофессионализме.

Сюжет, к примеру, идиотичен до такой степени, что пропадает всякое желание анализировать торчащие оттуда и отсюда руки, ноги, уши, глаза, селезенки и почки борн-трилогии, бондиады и прочих шпионад. Занятие ничуть не более благодарное, чем подсчитывать «случайные совпадения» с голливудской классикой в кончаловском «Побеге».

Клиническое начало (террорист, похитивший у американцев четыре ядерных заряда и заложивший их в четыре мировых мегаполиса, вдруг вспоминает, что у него есть дети и резко передумывает быть плохим парнем) сменяется не менее клинической серединой (персонаж Венсана Переса по праву может считаться одним из самых тупорылых злодеев за всю историю кинематографа) и завершается совсем уж невообразимой концовкой из разряда «Никогда не догадаетесь, где все это время находился пульт управления подрывом зарядов», над которой от души похохочут даже сценаристы последних фильмов с Дольфом Лунгреном и Жаном-Клодом Ван Даммом.

Или взять для примера финальную разборку между главной героиней и её злейшим врагом. Бог с ним, что от файтинг-сцены отчетливо попахивает жалкой потугой на ган-кату — не как в «Эквилибриуме», не как в «Параграфе 78», даже не как в «Искусстве войны», а чем-то очень слабосильным, этакой «ган-катой для бедных». Еще можно стерпеть, что недалекая сотрудница российских спецслужб имеет несколько замечательных возможностей раз и навсегда предотвратить взрыв, но этого не делает. Но когда убер-злодей Палач вместо того, чтобы прикончить надоедливую агентшу (это, благо, не проблема) и сделать свое черное дело, тратит драгоценное время на пустую болтовню, тут у кого угодно иссякнет терпение.

Это, блядь, серьезный боевик или какой-нибудь триквел «Горячих голов»? Уж простите за риторический вопрос.

Ко всем прочим бедам «Кода апокалипсиса» примешивается еще одна, ничуть не менее важная — актерская игра. Точнее, практически полное отсутствие оной.

Нет, один приличный лицедей в фильме все-таки есть — зовут его Владимир Меньшов, играет он непосредственного начальника агентессы Даши, но в кадре появляется не настолько часто, чтобы как-то сгладить общее обескураживающее впечатление. Не исключено, что и Венсан Перес пытался изобразить что-то приличное, но все его потуги пошли дубляжу под хвост. Видите ли, все без исключения иностранцы здесь разговаривают по-русски, что было бы вполне терпимо (хотя варианты с закадровым переводом или субтитрами в подобной картине более уместны), не окажись озвучка настолько паршивой. Благодаря ей даже в самых драматических сценах (например, когда пересовский Луи вопит о том, как он от всего устал) хочется хохотать во весь голос — это разве дело?

Впрочем, к чему винить актеров дубляжа, если главная звезда фильма — Анастасия Заворотнюк собственной персоной − даже не делает попыток изобразить сколько-нибудь профессиональное отношение к делу? Играет девушка — и лицом, и голосом — на уровне плохонького отечественного телевизионного сериала, а иногда даже хуже. Хотя, казалось бы, разве такое возможно?

Уже во время сцены первого разговора Даши с Луи (главная героиня «случайно» въезжает в остановившуюся перед ней машину и устраивает по этому поводу истерику) трудно подавить желание заорать во всю глотку что-нибудь очень обидное, например: «Дамочка, да играйте вы лучше своих офигенных нянь и не лезьте на большой экран!» Причем стыдно за такой акт морального вандализма точно не будет — раз почти вся съемочная группа так наплевательски относятся к своему зрителю, то и зритель имеет полное право забить на чувства и чаяния киношников недетских размеров болт.

Дальше − больше. Начинаешь радоваться всем сценам, где Заворотнюк вообще не пытается играть, а молчаливо носит на лице печать полного безразличия ко всему происходящему (чем, кстати, наводит на определенные подозрения одного из злодеев, который искренне не может понять, почему это представившаяся репортером симпатичная девушка не испытывает ни малейшего страха перед кучей плохих парней с пушками). Ибо лучше уж так, чем с вышеописанными псевдоактерскими ужимками.

Собственно, нечто подобное можно сказать и про весь фильм: лучше бы в нем вообще не было ура-патриотизма, чем такой прямолинейно-грубый и поэтому дурацкий (выставлять работников американских спецслужб законченными идиотами − это, конечно, дело нехитрое, но гордости за Отечество нисколечко не добавляет), лучше бы вообще не показывали зарубежные города, чем так некрасиво и наспех (количество и продолжительность панорамных съемок аж зашкаливает, но духом других стран почему-то совсем не проникаешься), лучше бы вообще отсутствовали компьютерно-спецэффектные сцены, чем такие примитивные и однообразные…

Проще говоря, лучше бы «Код апокалипсиса» вообще не выходил в свет − потраченные на него 400 миллионов рублей можно было потратить с куда большей пользой. Как именно — спросите у любого хорошего российского режиссера, к числу которых Вадим Шмелев не относился во времена «Обратного отсчета», не относится сейчас и, судя по всему, не будет относиться уже никогда.