Троя

Пользуясь случаем, хочу…

В очередной раз убеждаюсь, господа, насколько верна народная мудрость “не тронь – не завоняет”. Ибо стоит голливудским продюсерам совершить хотя бы одно неосторожное движение, запустив какой-нибудь громкий проект по историческим мотивам, как тут же изо всех щелей выползают доморощенные историки, географы, этнографы, литературоведы и прочие, и начинают поносить авторов фильма почем зря, блистая своей, с позволения сказать, эрудицией. На самом деле этим, по меткому выражению Сергея Голубицкого, “ефрейторам” нужно только одного – удовлетворить свой комплекс неполноценности, заочно и анонимно построив на воображаемом плацу как серьезных, уважаемых и иногда, представьте, талантливых людей из мира кино, так и простых обывателей, которые, вероятно, сразу должны падать ниц перед их энциклопедическими познаниями.

Подозреваю также, что это те же самые “ефрейторы” во время сеанса громко гогочут в самые неподходящие моменты, швыряются попкорном, сосут пиво, а потом отправляются, извините, ссать, шумно выбираясь из середины ряда по ногам других зрителей. Поймите меня правильно, я уважаю образованность и эрудированность и всячески ее приветствую. Однако эрудиция не заменяет ум. Я буду рад, если кто-нибудь выступит по теме с обстоятельной и остроумной критикой, как и поступают умные люди, которым есть что сказать. Такую критику я обязательно изучу и приму к сведению. К сожалению, умные люди еще и скромны, либо их все же значительно меньше. Поэтому приходится в сотый раз видеть заявления типа: “Фильм – говно, потому что у ниндзя сюрикен не оттуда торчит / такие доспехи тогда не носили / у Ахиллеса негреческий профиль / у Гектора подмышки недостаточно волосатые” (нужное подчеркнуть) — и так далее. На мой взгляд, это не то что неконструктивно – это попросту пошло.

Возможно, примерно так все и было

Так к чему я это? А к тому, что а) “Троя” Вольфганга Петерсена – не историческая реконструкция и вовсе не претендует на фактическую достоверность. А если бы и претендовала, что ж: никто из ныне живущих не в состоянии заглянуть в столь древние времена и проверить, все ли сандалии греческих воинов зашнурованы правильно. К тому же история троянской войны до такой степени обросла мифами, что каждый имеет право на собственную интерпретацию. И б) “Троя”– это не экранизация “Илиады” Гомера. Этот фильм даже не “по мотивам” “Илиады”, а всего лишь “inspired by”, то есть “навеян”, если по-русски. Именно так и написано в титрах, белым по черному. Да и экранизировать адекватно этот памятник древнегреческой литературы смогли бы, наверное, только несколько поколений Питеров Джексонов, так как всех ее событий и героев хватило бы не на одну трилогию а-ля “Властелин колец”.

Авторы “Трои” поступили более чем разумно: вместо того, чтобы тщетно пытаться “объять необъятное”, они сконцентрировались на том, что им показалось интересным и важным, и развили идею. Из всего множества действующих лиц Петерсен выбрал Ахиллеса и Гектора – самых известных и значительных героев “Илиады”. Именно их противоборство и составляет суть фильма, его структуру. Именно ради него действие ужато с десяти лет до двух недель, передвинуты события, введены новые персонажи, а старые перемещены на второй план. Поэтому действительно мало массовых батальных сцен — которые впечатляют, но в меру (кого сейчас удивишь масштабными побоищами?)

Зато индивидуальным поединкам с участием обоих воинов уделено немало экранного времени, все они шикарно поставлены (чего стоят хотя бы ахиллесовы “воздушные атаки”), и от них по-настоящему захватывает дух. Ну а кульминационный бой Ахиллеса с Гектором – вообще выше всяких похвал. Это не только оригинально задуманный и прекрасно исполненный поединок – это квинтэссенция противостояния двух героев, настоящая драма, своеобразный катарсис, где без лишних слов, с помощью одной только хореографии показано столкновение двух равновеликих противоположностей.

Инь и Янь

Ахиллес – полубог, рожденный величайшим из воинов. Он строптив, даже капризен и не приемлет над собой никаких авторитетов. В бою он ищет только личной славы, ему наплевать на причины, главное для него – процесс и результат. Гектор, напротив, — очень земной, обычный человек. Неудивительно, что в бою он выглядит более слабым и усталым, чем искусный и хищный Ахиллес. Гектор — прославленный воин, но слава его не в личных победах, а в даре полководца, не только и не столько в индивидуальном мастерстве, но в тактическом мышлении, не в безрассудстве, а в мужестве. Ему нужна не война, а мир, потому что он, прежде всего, слуга своего народа и сын своего отца. Наконец, в отличие от героя-любовника Ахиллеса, Гектор – примерный семьянин.

Как известно, разноименные заряды притягиваются. Точно так же неумолимо движутся к своей финальной схватке два славных мужа. Оба они знают, что встреча неизбежна. Оба отвергают (иногда подспудно) предоставляющиеся возможности ее избежать и обреченно приближаются к кровавой развязке, подчиняясь даже не судьбе, не проискам олимпийских богов, а своей собственной природе.

В интерпретации Вольфганга Петерсена конфликт двух античных богатырей выходит далеко за рамки обычных человеческих противоречий и чувств. В лице Ахиллеса и Гектора под стенами Трои схлестнулись разные парадигмы, мировоззрения, системы ценностей. Если угодно, их поединок – это своего рода метафора извечной борьбы между агрессивным, эгоцентричным Западом, где во главу угла ставится принцип “быстрее, выше, сильнее”, и замкнутым на себе, “роевым” Востоком с его идеалами царя-отца и семьи-государства.

Это соображение, в свою очередь, подводит к еще более общей теме, проходящей через весь фильм (как, впрочем, и через все творчество Петерсена). Это тема истоков героизма. Что делает из человека героя своего времени, что им движет и как добиться того, чтобы его деяния остались в памяти потомков? Этими вопросами открывается и заканчивается “Троя”. И предлагает зрителю сразу два варианта ответа: честолюбец-индивидуалист Ахиллес с одной стороны и благородный патриот Гектор с другой. Каждая система порождает своих собственных героев, столь же великих, сколь и не похожих друг на друга. Остается неизменным и объединяет их лишь бесстрашие, честь и непреклонность. Именно это и есть путь к славе, пережившей тысячелетия.