Американская история ужасов — 1x01

Должен признать, автор фильмов ужасов из меня получился бы хреновый. Дело в том, что я по природной наивности верю в людское здравомыслие и не могу представить, как человек, столкнувшись с необъяснимым и пугающим, вместо того, чтобы убегать, звонить в полицию и записываться на приём к психиатру, отправляется выяснять, в чём дело и что происходит. Мой фильм ужасов закончился бы кадрами спасающегося бегством главного героя минут через десять после начала. Поэтому когда я узнал об «Американской истории ужасов» (новом телесериале в жанре horror), то не смог побороть любопытство. Это непростой жанр, тем более для сериала. В лучшем случае получается «Твин Пикс», в худшем — «Байки из склепа».

Ни то, ни другое, при всех их достоинствах и недостатках, назвать «ужасами» язык не поворачивается. Глупо было бы ждать чего-то иного от «Американской истории ужасов». Разумеется, не дождались. Фильм с первых кадров изобилует классическими штампами жанра, практически балансируя на грани фарса. Судите сами. Уже не молодая Вивьен, переживая поздний выкидыш, застаёт своего мужа Бена в постели с юной студенткой. Чтобы преодолеть кризис отношений, они вместе с дочерью-подростком Виолеттой и собакой Хейли переезжают в большой и жуткий дом, прежние хозяева которого не только были геями, но ещё и поубивали друг друга. Разумеется, история убийств этого дома гораздо богаче и включает в себя не одну смерть, о чём знают все, кроме новых хозяев. К дому прилагаются полуслепая домработница-полиморф, соседка-клептоманка с дочкой-дауном, призраки в подвале и садомазо-костюм. Хозяева спокойно относятся к странным изменениям в поведении друг друга, терпят соседские выходки и игнорируют предупреждения от одного из прежних жителей дома. Слышал голоса, убил всю семью, сам чуть не погиб — с кем не бывает?

Создатели сериала, словно нарочно (скорее всего, так оно и есть), будто понимая, что подобным сюжетом они никого не привлекут и уж точно не напугают, разрывают повествование на мелкие кусочки, часть выбрасывают, а оставшееся склеивают в случайном порядке. В результате на экране творится совершенно невменяемое нечто, неумело подражающее Дэвиду Линчу. Зрителю демонстрируют сцены, на первый взгляд совершенно не связанные друг с другом, испытывают его глаза вспышками света, а вестибулярный аппарат постоянными зум-инами и зум-аутами. Зритель, разумеется, ничего не понимает, но, стесняясь признать это, воображает наличие у увиденного глубокого смысла и, повторяя заветную мантру «До этого нужно дорасти», пытается досмотреть до конца хотя бы первую серию. На этом можно было бы и закончить, если бы не одно существенное «но».

За всеми этими smoke and mirrors создатели умело спрятали обильно наполненную символизмом глубокую психологическую драму. Сбив с толку и усыпив бдительность спорными визуальными решениями, авторы начинают транслировать эмоции напрямую — в мозг. Нет нужды задумываться над увиденным. Всё происходящее является графическим воплощением чувств главных героев. Метафорой, если угодно.

«Тело, в своём роде, — это дом, — говорит доктор, осматривая вагину главной героини. — Можно устранять неполадки на кухне, в ванной… Но если фундамент разваливается, какой в этом толк?».

«Я не дом», — отвечает Вивьен, не подозревая, что её крыша уже навострила лыжи.

Вивьен не медлит с приведением интерьера нового дома в вид, соответствующий её психическому состоянию. Она сдирает со стен обои, обнажая жуткого вида фрески и свои подавляемые страхи. Люди гиперболизируют ужасы, чтобы побороть страх. Гораздо проще бороться с тем, что видишь и понимаешь. Об этом говорит Бен, психиатр по профессии. Вероятно, дом именно это и делает со своими новыми хозяевами, пытаясь помочь или злонамеренно сводя их с ума. Вот вам страхи. Боритесь.

Домохозяйка по имени Мойра (в греческой мифологии Мойры — богини и вершительницы судеб) находится в услужении не только у своих хозяев, но и у самого дома. В меру собственных сил и талантов готова выручать хозяев в любых бедах и нуждах: дать мудрый совет жене или подрочить мужу. Её присутствие поможет хозяевам в явном виде осознать то, что они осознать боялись или не хотели. К сожалению, не всем людям это идёт на пользу.

Соседка Констанс из девственной Вирджинии как истинная христианка и блюститель нравственности, напротив, желает хозяевам только добра и пиздит у них столовое серебро. Она обещает сломать Вивьен руку и ещё раз (!) убить Мойру, если те посмеют помешать её пока неясным планам. Светлейшей души человек. Не то что её дочка Аделаида, в силу своей умственной отсталости вслух высказывающая всю ту мерзость, что Констанс решилась только подумать. Констанс и Аделаида являются противопоставлением (или отражением) Вивьен и её дочери Виолетты. Даже их имена говорят об этом: «Вивьен», развитие и жизнь, против постоянства «Констанс». А имена «Виолетта» и «Аделаида» означают оттенки одного и того же цвета.

Тейт — пациент Бена — выглядит и одевается, как Курт Кобейн, и питает симпатию к Виолетте. Его диагноз созвучен с его именем, а первый раз он появляется в том же свитере, что и один из близнецов в самом начале серии. Его задача — провоцировать Виолетту, которая якобы ничего не боится, однако не выдерживает даже вида невинного истязания преследующей её старшеклассницы.

Почти каждую сцену первой серии можно объяснить с психологической точки зрения. Например, Вивьен с лёгкостью отдаётся человеку в чёрном латексном костюме, даже осознавая, что под маской скрывается Бен. Ей проще переспать с максимально обезличенным существом, чем с собственным мужем, воспоминания об измене которого до сих пор причиняет ей боль. Герои не говорят ничего не значащих фраз; их действия, даже самые безумные, имеют свою причину и логику (да, плакать, мастурбируя перед открытым окном, — это в порядке вещей). Между набором совершенно разных сцен прослеживается чёткая связь, а рваное повествование и постоянные зум-ины и зум-ауты только чётче очерчивают детали, на которые необходимо обратить внимание. Таким загадочным образом недостатки превращаются в достоинства. Smoke and mirrors. Можно попытаться разобрать на ТТХ всю серию целиком и объяснить символизм всех поступков, слов и мест. Но достаточно лишь пересмотреть серию во второй раз.

Мёрфи и Фальчук замахнулись на очень сложный проект. Первой серией они дали понять, что это не песни с танцами и не «Семейка Аддамс». Пока всё выглядит достаточно сумбурно и больше похоже на набор красивых клипов, но если им удастся собрать всё воедино и выдержать заданный стиль, то может получиться весьма занятный проект. Это не первая попытка привнести жанр horror на ТВ, но, на мой взгляд, первая со времён «Твин Пикс», которая способна рассчитывать на успех. Мне любопытно, что из этого получится. А вам?