Слово пацана. Кровь на асфальте

Не уркаганы мы, не гопники,
Но сожалений горьких нет как нет.
А мы дворовые пацанчики, да,
И чушпаны нам шлют респект.
(вместо эпиграфа)

Под занавес года сериал «Слово пацана. Кровь на асфальте» выстрелил настолько мощно, что отголоски разнеслись не только по тематическим сайтам, но расползлись по всему ру-сегменту интернета и даже освещались в остальных СМИ. Условно каждый второй считал своим долгом высказаться на тему, что «ум, честь и совесть» не позволяют ему посмотреть этот, с позволения сказать, сериалосодержащий продукт. «Слову» вменяли в вину не только пропаганду криминального образа жизни и романтизацию уличного бандитизма, но и тот факт, что это проект Жоры Крыжовникова, творческой личности сомнительных талантов и спорных качеств.

Но если абстрагироваться от личной неприязни к режиссёру, отечественной киноиндустрии и блатной тематики, то внезапно может выясниться, что сериал-то, оказывается, очень даже хорош. И романтизации криминала там ничуть не больше, чем в каком-нибудь «Крёстном отце» или «Сопрано». А то и меньше, ведь герои «Слова» не купаются в роскоши, как Тони Сопрано или семейство Корлеоне. Скорее даже наоборот. Но опять же, есть свои национальные особенности.

Сюжет строится вокруг тихого и скромного Андрея, прилежного ученика и будущего пианиста. Только живёт сей мальчик-одуванчик в Казани образца 1989 года, что волей-неволей накладывает свой отпечаток. Вероятность получить в табло по дороге в школу, непосредственно в школе или по пути обратно стремится к единице. Всё дело в том, что улицы города и жилые дворы поделены между бандами — и если ты не принадлежишь ни к одной из них, то являешься законной добычей каждого, кто «при делах».

Если ты не одиночка уровня Чака Норриса или Брюса Ли, способный прописать в щи любому вне зависимости от весовой категории и численного перевеса, то при таких раскладах есть только два пути: вечно подвергаться риску избиения и грабежа или же «пришиться» к группировке по месту жительства. Андрей выбирает второе — и повествование как раз об этом. Вместе с ним зритель окунается в жестокий и суровый мир подростковых уличных банд.

И пока сторонний наблюдатель методично прохавывает простые и нерушимые правила пацанского мировоззрения, акцент смещается. Вместо непрерывного мордобития и самоутверждения за счёт насилия в игру вступает банальная первая любовь. На передний план выступает матёрый пацан Маратик, повстречавший невинную скрипачку Айгуль. Их взаимоотношения становятся центрообразующим аспектом дальнейшего развития сюжета. Казалось бы, невинная симпатия подростков, которых так много, что об этом даже популярные песни сочиняют. Но нет. Именно в этом месте, по законам драматургии, случается очередной критический поворот.

История делает крен и переключается на Марата, который уже давно в банде и живёт её законами. Пока пацанский уклад не противоречит личному счастью, всё хорошо, но стоит линии жизни выйти за кривую прямолинейных уличных понятий, случается когнитивный диссонанс. У всех причастных возникают закономерные вопросы: «А где та грань, когда личный интерес важнее условных правил?». Вслед за этим ситуация накаляется, превращая повествование в увлекательный квест «Кто выкрутится так, как ему хочется?».

Зрелый зритель, на которого рассчитан сериал с маркировкой «18+», и так прекрасно поймёт, что в этом серпентарии нет достойных сожаления персонажей. Но для нового поколения приходится разжёвывать. Пресловутое «слово пацана», ценность которого с первого эпизода определяется приверженностью к конкретной группировке, тает: ради себя любимого и своих близких герои изменяют принципам. Понятия утрируются, верность аннигилируется, а ценности переоцениваются.

В этом, как ни странно, и есть основной плюс и минус сериала. Он не пропагандирует бандитские ценности — верность уровня «Один за всех, и все за одного» пропагандировалась ещё со времён «Трёх мушкетёров» с Михаилом Боярским, несмотря на то, что герои активно нарушали закон, противостоя кардиналу Ришелье. Сериал даже не обещает сладкой жизни по типу «Бригады» — для неосведомлённых даже пускают краткую историческую справку о краткосрочных смертях причастных.

Но одновременно с этим «Слово пацана» рисует картину маслом: общая цель, единомышленники, ощущение братства, единение и понимание, что ты не один в трудной ситуации. Акцентируя исключительно на этих моментах, можно предположить, что сериал пропагандирует что-то нехорошее. Но тут можно рассмотреть конкретный пример: Марат отбирает у мелкого клюшку и даёт «слово пацана», что вернёт. Дальше он объясняет: «Слово пацана — только для пацанов», низводя обещание к нулю.

В дальнейшем не раз всплывёт напоминание, что «слово пацана» — это не совсем твёрдая валюта. Тут зависит от того, кто, кому и почему его дал. Поэтому иерархия, построенная на незыблемой вере в «слово пацана», неумолимо рушится — и это основной посыл сериала. АУЕшная культура нацелена не на справедливость, а на оправдание своих поступков — именно так действует Кощей, старший «Универсама».

При этом нельзя не отметить, что оригинальная концовка, слитая за неделю до премьеры в сеть, выглядит намного лучше новой. Кажется, создатели сами испугались тенденции оправдывать причастных к преступным деяниям и решили максимально наглядно пояснить за их судьбу. Хорошо это или плохо — любой желающий с хорошо подвешенным языком повернёт ситуацию в свою сторону.

А простому зрителю остаётся лишь сказать: «Так им и надо!»