«Росомаха» Дэниела Уэя

Эх, как неудачно вышло-то. Сейчас надо было обозревать третий том «Росомахи» Уэя — тот, значительную часть которого занимает противостояние Росомахи с Дэдпулом. Увы, как следует поиграть на популярности киноновинки от Marvel нам не суждено: технически Дэдпул играет в новом томе критически важную сюжетную роль, но на практике это выливается в его появление на одной-единственной странице. Эх!

Камео тут, впрочем, хватает и без него. Логан ведь выходит на финальный бой против своего заклятого врага Ромула, и для победы ему приходится обратиться за помощью к куче народа, включая сына Халка, Плаща и других относительно нишевых персонажей Marvel. Видите ли, после первого стремительного поражения Росомаха пришёл к интересному выводу: поскольку его сознание в значительной степени Ромулом же и создано, тот с лёгкостью предскажет любой его приём и любую тактику. А единственный способ с этим бороться — доверить создание планов другим, совершать максимум странных, не стыкующихся между собой действий и собирать под своим началом людей, которых Ромулу будет куда сложнее прочитать. И ведь срабатывает — недаром такой же сюжет в итоге находит своё воплощение в одном из лучших эпизодов «Рика и Морти»! К концу тома Логан разбирается и с Ромулом, и со своим сыном, и даже со своими внутренними демонами. Ничего перманентного, само собой, надо же оставить для потенциальных будущих авторов сюжетные лазейки на случай, если они захотят вернуть придуманных Уэем персонажей в повествование. Но если закрыть глаза на навязчивую «комиксность» такого подхода, в остальном 4-й том обеспечивает циклу и всем его центральным линиям полноценный финал.

Увы, войти в число лучших историй, определяющих представление людей о героях, «Росомахе» Уэя не светит. Это хороший цикл, интересный, а местами и безумно красивый — спасибо уходу Диллона с поста основного художника. Но в то же время он далеко не такой изобретательный или глубокий, как хотелось бы от истории о злодее, сотнями лет управлявшем миром из тени, и герое, каждое действие которого до сего момента следовало чужому извращённому плану.

Три тома нам тизерили легендарное древнее зло, которому подконтролен мир. Гения, которого никто не видел и не знает, но который видел и знает всех. Манипулятора, для которого весь мир — заполненная его пешками шахматная доска. Сложно придумать персонажа, который не стал бы разочарованием после подобной рекламы, зато если удастся, он явно войдёт в пантеон величайших суперзлодеев комиксов. Увы, Уэй даже не пытался. В какой-то момент казалось, что Ромул окажется каким-то бесплотным существом, способным спокойно перекидываться между чужими сознаниями, что тоже было довольно дёшево, но хотя бы логично. Вместо этого оказалось, что Ромул — он как Саблезубый или Росомаха, только покрупнее. Этакий Халкомаха. А его хитрый план оказывается и вовсе жалкой хохмой: он просто пытался стравить всех хищных мутантов-регенератов, чтобы последний оставшийся одолел самого Ромула и забрал себе его империю. Империю, в которой и смысла-то особого не замечено — за пределами использования оной ради воспитания из Логана наследника Ромула. Создать империю, чтобы воспитать с её помощью приемника, чтобы было, кому передать империю, которая существует только ради создания приемника? Где-то в этой рекурсии явно должен был присутствовать смысл, но Уэй его, кажется, забыл прописать.

И да, написанное выше преувеличено для комедийного эффекта — Ромул существовал задолго до рождения Логана, и уже поэтому не мог посвятить его воспитанию всю свою жизнь. Но, к сожалению, шутка всё-таки слишком близка к правде. А идея Ромула остаётся куда интереснее её воплощения.

Не самая позитивная нота для прощания с циклом, но уж какая есть. И, опять же, не дайте негативному тону последнего абзаца себя обмануть: это была хорошая книга и, преимущественно, хороший цикл. Просто не более того — за отличными сериями вам явно придётся обращаться к кому-нибудь ещё. Если же хочется просто почитать не самую умную, но большую, увлекательную и важную для становления любимого героя серию, это «Росомаха» Уэя вам обеспечит.