Касл-Рок

Начальник тюрьмы Шоушенк Дэйл Лэйси под одухотворяющую музыку из оперы Моцарта, звучавшую в картине «Побег из Шоушенка», совершает собственный побег — через сложносконструированное тройное самоубийство. В секретных подвалах покойного, расположенных в подведомственном ему учреждении, обнаруживают бункер с запуганным юношей. Молчаливый узник произносит лишь имя — Генри Дивер.

Генри Дивер — столичный адвокат смертников родом из городка Касл-Рок. В детстве при неустановленных обстоятельствах он на 11 дней пропал в лесу зимой и даже не простудился. Повзрослевший и, как водится, основательно позабывший важные детали таинственного прошлого, Генри возвращается в город детства, где ничего не изменилось: люди всё так же шепчутся за спиной, творят друг с другом зло и изо всех сил притворяются, что ничего вокруг не замечают.

Потоковый сервис Hulu пытается потолкаться с гигантами индустрии на их поле, успешно запуская собственные сериалы. Особенно удачно получилось с «Рассказом служанки» по книге Маргарет Этвуд и с мини-сериалом «11.22.63» по роману Стивена Кинга. «Касл-Рок» — ещё одна попытка поработать с кинговской прозой, но не в столь прямолинейной манере.

При всех отступлениях и упрощениях первоисточника, ««11.22.63»» — вполне традиционная экранизация, в которой сценаристы ничего не изобретали, а режиссёры и актёры бережно отнеслись к первоисточнику. «Касл-Рок» же — скорее тематический парк «по мотивам», а не экранизация в строгом смысле этого слова. От Кинга здесь антураж: говорящие топонимы, полузнакомые имена и отсылки различной степени явности.

Сюжет не основан ни на одном из многочисленных романов, но ими дышит каждая сцена. Сериал визуализирует базовые законы незримой механики, по которым функционирует универсум Кинга: если где-то появляется топор, рядом непременно окажется человек по фамилии Торренс, если появляется человек по фамилии Торренс, рядом обязательно окажется топор. Несколько извращенная аристотелевская логика непротиворечия.

Увлекательная беллетристика Кинга на протяжении полувека ходит по самой кромке низкого и возвышенного. Абсолютно всем давно понятно, что этот человек — главный американский автор современности, но признать это первым громко и официально никто не решается. Сила и мощь Стивена Кинга как талантливого рассказчика — в мелочах и нюансах, самые пронзительные его вещи — о человеческой душе, а не о монстрах под кроватью (хотя и о них тоже).

«Касл-Рок» удался уже в том (в чём не состоялось большинство прочих экранизаций), что смог ухватить и передать эту сторону творчества писателя. Линия Рут Дивер в исполнении Сисси Спейсек — прекрасное и трогательное украшение всего сезона. Сериал стоило затевать ради одного этого прицельного камбэка. Излюбленные темы автора — старение, одиночество, страх смерти, угасание разума — складываются в часовую поэму под очередную неслучайную музыку — Макса Рихтера.

Здесь ярко раскрывается ещё одна парадоксальная черта творчества Кинга — его пограничность. Не только между возвышенным и низким, но и между духовным и плотским, жизнью и не-жизнью, рассудком и безумием, а главное — фантастическим и реалистичным: одно не может существовать без другого. Это делает Кинга заложником жанра и, вероятно, мешает тому самому мнимому «официальному» признанию.

Щемящий эпизод, в котором Сисси Спейсек наиграла минимум на номинацию, обращается к вполне земным темам, но построен целиком на фантастическом допущении, убери которое — и производимого эффекта не достичь. Но центральным объектом внимания остаётся человек. Если бы фантастика проходила отдел контроля, это было бы главным критерием качества.

Беда в том, что лучший эпизод расположился за три серии до конца сезона. Зритель оказался в предоргазмическом состоянии в ожидании грандиозного финала, но преждевременная кульминация развития не получила.

Сериал и раньше медленно тонул в необязательных персонажах и отвлечённых сюжетах, здесь он совершенно отбился от рук, чтобы в следующей же серии залететь куда-то на территорию «Американской истории ужасов», разорвать в клочья настроенную тональность, размазать по стенам кровь, раскидать мешки трупов и сделать всё, дабы заставить зрителя позабыть о том, чего помнить ему не нужно.

Концовка сезона заставляет вспомнить (или, скорее, опомниться), что к сериалу приложил руку Джей Джей Абрамс, а всё, к чему он приложил руку (хотя нет полной уверенности, что это именно рука) несёт на себе тяжелую печать многозначительной недосказанности, взывающей к фанатской эрудиции, любознательности и самозабвенной любви к поиску смыслов. Если зритель не располагает этими качествами, финал оставит его, мягко говоря, раздосадованным.

Символичный Терри О’Куинн снова занимается примерно тем же, чем занимался в «Лосте» — фанатично поклоняется невидимой высшей силе, вопреки рассудку и здравому смыслу. Кажется, Абрамс трудится именно для людей подобного склада ума и психической конституции, и делает своё дело с дьявольской изощренностью, отвлекая на сочный фан-сервис, внутренние приколы (в каком-то смысле в сериале тонко потроллили наличие чернокожего Стрелка в недавней экранизации «Тёмной Башни», которого Кинг писал с персонажей Клинта Иствуда) и совсем необязательные фишечки.

Если этот сериал о чём-то и говорит, то в очередной раз о том, что обитающий в деталях дьявол может бесконечно долго рассказывать свою складную и убедительную историю. Выстоять против его чар может только Постоянный Читатель, потому что прекрасно помнит: никакого топора в «Сиянии» не было.