Основной инстинкт — 2: Жажда риска

Несомненно, будучи фильмом дна, но все же находясь в рамках добра и зла (чтобы достичь глубин Болла, Чигинского или Компасова, необходимо не только опуститься на дно, но еще и изрядно поработать лопатой, а лучше — буром с алмазной заточкой), «Основной инстинкт — 2» ворочает своим веслом в зрительском сознании.

Умоляем вас, дорогие читатели, не подумайте чего хорошего. Какие бы мысли не заворочались в черепной коробке — они точно не будут ни новыми, ни оригинальными.

Потому что сиквелы — зло. Как видите — древняя, покрытая благородной патиной, истина снова доказывает свою состоятельность. Взгляните на счастливые лица актеров первого фильма и увидите полное спокойствие в уголках их глаз. Они стопроцентно уверены, что числительное лихо обойдет их стороной, что дремлющее зло по имени Нахуйнесдавшееся Продолжение никогда и никем не будет разбужено.

Нет, ну правда — кто мог тогда, во времена молодого Майкла Дугласа и сексуальной по самое не хочу Шэрон Стоун, предположить, что эту дамочку номинируют на «Оскар», затем она сыграет злодейку с пуленепробиваемой шкуркой (следствие применения особо продвинутой линии косметики, если кто запамятовал), а под конец вообще захочет доказать, что и в сорок с гаком можно ходить без лифчика?

Строго говоря, «Основной инстинкт — 2» мы (да и все остальные разумные люди планеты, надо полагать) ждали с тем же примерно предвкушением, как не отличающиеся звериным здоровьем люди ждут весеннюю вспышку гриппа. Заранее укрепляют организм витаминами, не спешат снимать теплую одежду, а в особо запущенных случаях — начинают носить марлевые масочки, на все недоуменные взгляды в свою сторону чихая в прямом и переносном смыслах.

И всё шло хорошо до определенного момента — до той самой эротической нарезки, которая якобы случайно просочилась в Сеть. Посмотрев (и не один раз, правда? Ну же, признайтесь, тут все свои) на резвые и разнообразные совокупления Шэрон с кем попало, народ воскликнул: «Эй, а в старушке еще теплится жизнь!» — и принялся считать дни до премьеры. Отщепенцы, постеснявшиеся признаться в своих потаенных желаниях, нашли какие-то другие причины для нетерпеливого поглядывания на календарь: интрига, саспенс и даже — не смейтесь, пожалуйста — актерская игра.

Что ж, наказание за надежду не заставило себя ждать — прибыло на перрон ровнехонько по расписанию.

И виагра не поможет

Что б вы знали: «Основной инстинкт — 2» — это совершенно точно не детектив, ни одним местом не триллер и, если уж начистоту, эротизма в этом фильме тоже явный недобор.

Сюжет схематичен не менее чем «Пункт назначения — 3» — Кэтрин Трамелл играет в кошки-мышки с новым главным героем, в чьей репутации наблюдается неслабых размеров червоточина. Детектив Ник Карран, находясь под кайфом, подстрелил каких-то там туристов, а доктор Гласс (да-да, уже не коп, а психоаналитик) стал, можно сказать, невольным соучастником убийства: его бывший пациент натворил изрядных дел после курса лечения.

Вместо шелкового шарфика госпожа Трамелл теперь пользует банальный ремень, обвивая горлышко очередного трахаля прямо-таки с ковбойским изяществом. Так и подмывает посоветовать ей сняться в вестерне, да вот беда − она в нем уже снялась, если вы понимаете, о чем мы. Впрочем, само по себе копирование — не преступление, отнюдь. На революционное правосудие напрашивается самодеятельность.

С какого, интересно, перепугу режиссер Майкл Катон-Джонс решил, что нам будет интересно узнать, что за демоническая дискотека играет нон-стопом в голове блондинки? Ведь никакого детектива и впрямь нет: убийства, конечно, происходят с завидным постоянством, но расследование ведет кто-то другой, а протагонист — знай себе анализирует пациентку уже после того, как составил ее точный психологический портрет для суда.

Причем слово «анализирует» следует несколько раз взять в кавычки и непременно хихикать, произнося его вслух. Потому что весь здешний психоанализ — это бесконечные вопросы типа «Ты убила всех этих людей?» и не менее замечательные ответы а-ля «А ты поверишь, если я сознаюсь?». После пары-тройки диалогов в таком ключе «Основной инстинкт — 2» начинает более чем слегка смахивать на дурной анекдот про евреев— тех самых, что всегда отвечают вопросом на вопрос. Признаться, Всеяредакции подобные шуточки никогда не казались смешными, но фильм Катона-Джонса ушел в этом вопросе куда дальше — слушая всю из себя такую серьезную болтовню главных героев, от как минимум ухмылки удержаться не получается.

Вот, собственно, и вся местная психоаналитика — до того медитативная и неспешная, что хоть волком вой и вгрызайся в затылок впереди сидящего бедолаги. Режиссер, фактически, всю дорогу только и делает, что любуется округлостями и обнаженными частями госпожи Стоун в любом ракурсе и в любом кадре. Такое понятие, как «увлекательность повествования» он, проклятый вуайерист-геронтофил, в гробу видал. Нет, серьезно, ну чего вам еще нужно? Ведь Шэрон Стоун мастурбирует во вступительной секвенции! Расстегивайте штаны, родные, доставайте приборы и расслабляйтесь от всей души!

Погоняем лысого?

Кончить, кончить, кончить, кончить, кончить, кончить, кончить, кончить, кончить, кончить…

Спорим на доллар, что, прочитав слово «кончить» еще раз этак с десять, вы обязательно сексуально возбудитесь? Да, подобное пари заведомо проигрышно, зато вы, уважаемые читатели, получите очень точное представление об эротизме «Основного инстинкта — 2». Впрочем, сценарист и режиссер, похоже, не были до конца уверены в магическом слове, которое произносится чаще частого, поэтому на всякий пожарный случай рассовали по всему фильму фаллические образы — вероятно, взамен вырезанных откровенных сцен (жертвой монтажных ножниц стал даже столь широко разрекламированный «тройничок»). Доктор Гласс, к примеру, анализирует госпожу Трамелл в пентхаусе пенисообразного здания — можно сказать, в самой головке. Зажигалка Кэтрин — поначалу миниатюрный Биг Бэн, а впоследствии — нечто, по своей форме напоминающее тот самый членоподобный небоскреб. Лепота!

А главное — актеры отлично вписываются в созданную атмосферу всеобщей пенетрации. О главном герое говорить даже как-то неудобно — то ли сценарист с режиссером виноваты, то ли сам лицедей оплошал, однако лучшего всего он смотрится в самой-пресамой финальной сцене — смотревшие обязательно оценят иронию, а не смотревшим придется поверить нам на слово. Шэрон же, как какой-нибудь включатель (или все же выключатель?), работает в двух режимах — похотливая сука и невинная овечка, в которой легко угадывается похотливая сука.

Распущенность ее героини приобрела новые масштабы — глобальные, космические, вселенские. Пожалуйста, сюжетный люд, поднимите руки все те, кто трахался с Кэтрин Трамелл. Да, и девушки тоже — не стесняйтесь, поднимайте.

Вашу мать, как же вас много! Давайте по-другому. Кто — не трахался? Ах, один Дейвид Тьюлис… Так вот почему вы, мужчина, весь фильм ходите насупленным? Или это из-за вашей последней реплики в фильме? А ведь действительно, основания для нервного и желудочного расстройства имеются. Ибо концовка «Основного инстинкта — 2» — гимн дуристики, публичное признание режиссера в творческой импотенции.

Мы, само собой, обойдемся без подробностей, но не удержимся и расскажем о реакции обычно спокойной и интеллигентной питерской публики на премьерном показе.

Случай из жизни

Народ, слегка подогретый бесплатной выпивкой, в лучших традициях стоиков терпел скуку и предсказуемость повествования почти все экранное время. Но в финале все-таки не сдержался и слаженно громыхнул раскатом смеха. Не выпившая ни грамму Всеяредакция с радостью присоединилась — понимаете, бывают в некоторых фильмах отдельные сцены, на которых только и остается, что огласить кинозал истерическим хохотом. Не плакать же в такие моменты, верно?

Словом, финал «Основного инстинкта — 2» получился настолько, за неимением другого слова, мощным, что эмоциональный заряд тратится без остатка, и сил на обдумывание Финала с Неожиданной Закруткой, который одним движением укутывает сюжет одеялом неразрешимых противоречий и взаимоисключающих фактов, уже не остается.

А далее не проклевывается и желание. Потому что хотя некий смысл и логику можно отыскать даже в безумии, в беспросветной идиотии этому самому смыслу ловить банального нечего.