Книга жизни

В начале «Кошмара перед Рождеством» камера неспешно облетает двери, ведущие в города-праздники – в город Хэллоуин, в город Рождество, в город Пасху и далее по календарю. Объективу понадобилось много лет, чтобы углубиться в лес и найти расписную дверь в город, посвящённый известному мексиканскому празднику под названием День мёртвых. Вот уж куда надо было отправляться хандрящему Джеку Скеллингтону за новыми идеями.

Мрачный карнавал, который так угнетал его в Хэллоуине, сменяется здесь карнавалом пёстрым и зажигательным. Такой заряд любой «Труп невесты» оживит и всякого скелета пустит в пляс. Ведь если помирать, то с музыкой и танцами. Латиноамериканская смерть – не более чем сиеста после жаркой жизни. Однако у всего этого великолепия есть одно важное условие – «Помни об умерших». В противном случае краски выцветают, музыка затихает и карнавал превращается в вечную панихиду.

«Книга жизни» построена на контрасте означенных двух миров: страны незабытых, где весёлые скелеты балагурят и поедают чуррос, и страны забытых – юдоли скорби, куда попадают усопшие, которых больше никто не помнит. А правителей миров – сахарную Катрину и смоляного Шибальбу (отчётливо напоминающего диснеевского Аида) – хлебом не корми, дай только заключить какое-нибудь пари.

Из их спора вырастает коллизия уже на земле – фокус переключается на любовный треугольник, а затем на проблему отцов и детей. Небожители (вернее, землежители) наблюдают за успехами троицы Маноло, Хоакина и Марии, попутно всячески мухлюя. Последнее, правда, относится лишь к Шибальбе, однако на то он и злодей, чтобы путать карты.

Но двух планов режиссёру Хорхе Р. Гутьерресу явно недостаточно для воплощения замысла. Основной сюжет заключён в музейную рамку, где экскурсовод разыгрывает перед школьниками кукольное представление. Именно она служит предлогом для оригинальной стилистики «Книги жизни». Искусствоведы назовут её «макабром марионеток», мы же вместо академической зауми просто поаплодируем таланту художников. Чтобы нарисовать нечто столь самобытное в эпоху внешне однотипных мультфильмов «Диснея» и «Пиксара», нужно иметь приличные кохонес.

Напоследок о «Книге жизни», которую мы потеряли. Чёрную дощечку со списком нижеперечисленных имён можно прибить ко всем российским постерам: Рон Перлман, Зои Салдана, Ченнинг Татум, Дэнни Трехо. Отдельной строкой скорбим о безвременно ушедшем бенефисе Айса Кьюба в роли Свечника. Поклонники Radiohead и вовсе захотят вытрясти душу из локализаторов за утраченную песню Creep в исполнении главного героя.

К счастью, мексиканский колорит и нехитрая мораль «Книги жизни» преодолевают все языковые барьеры. Ведь на каком языке ни скажи «memento mori», жизнь всё равно станет немного ярче.