Судьба/Зиро 2 — 04

И ты, Брут?

Это был эпизод одной сцены. Да, в нём вполне хватало событий: «перемирие» Тосаки с Айнзбернами; раскрытие сущности Ири как малого Грааля; Сейбер на Yamaha V-max; и наконец-то полная сцена последней встречи Токиоми с Рин, показанной ещё в Fate/Stay Night.

И каждую из поименованных сцен наполняло ощущение грядущей бури. Это проявлялось в какой-то размеренности повествования и в слегка изменённой рисовке, которая сделала лица отдельных персонажей куда более хищными, чем обычно. И в музыке, спокойной музыке. И всё это достигло апогея под улыбку Котомине. И в этот момент меня проняла дрожь от ужаса.

Смерть Токиоми была ожидаема и не вызывала какого-то удивления сама по себе, но вот её исполнение – совсем другой вопрос. С первой секунды после того, как Кирею был подарен ритуальный кинжал, в воздухе буквально повисло ощущение смерти, и тем отчётливее оно чувствовалось, чем спокойнее звучала музыка, плавно подводящая нас к страшному концу жизни Токиоми.

Но откуда взялся страх? В немалой степени, конечно, его обусловила постановка сцены, выполненная в лучших традициях фильмов про маньяков, однако это не главное. Куда больше дали все предыдущие накопленные знания о персонаже. Благодаря проделанной подготовительной работе в прошлом сезоне в голове уже выстроился вполне отчётливый образ персонажа: замкнутый, спокойный, логичный и очень дотошный человек. И страх начался не в самом факте убийства Токиоми, нет (это более чем логичный ход, спокойно укладывающийся в созданный образ), но лишь в одном отходе от него – улыбке. Холодной, злой, но очень довольной улыбке. И это испугало. Сцена просто получилась настолько сильной, что всё, бывшее прежде, поблекло и стало выглядеть скорее как попытка спешно закончить линию с Тосакой.

Ситуация меж тем сложилась удручающая: сначала Кирицугу совершил вполне осмысленное, но от этого не менее шокирующее убийство; потом Кирей вовсю принялся изображать не то Брута, не то Лектера. Для полного разочарования в человечестве остаётся только, чтобы Искандер кого-нибудь убил с особой жестокостью. Но уж в него-то можно верить?