Код Да Винчи

Главное религиозное пугало наконец-то воткнуто в кинематографический жирный чернозем. Никогда еще второе гуманитарное образование так сильно не способствовало интеллектуальной мастурбации — до мозолей, до кровавых волдырей. Радетели культурного наследия неистовствуют, из Канн доносится обличительный свист, в наших палестинах ему автоматически вторят и подмахивают рецензенты, от большого ума видящие во всем могучую длань Пиара Скандаловича.

Апокалипсический хоровод окружил очередной не в чем не повинный фильм. Лица — новые, слова — старые.

Где скандал? Нет скандала

По стойкому убеждению интеллектуального большинства, «Код Да Винчи» Дэна Брауна — скандальное, в чем-то еретическое произведение, бельмо на глазу всемирного христианства. Не обыкновенная беллетристика, замешанная на религии и истории, эксплуатирующая модную во время издания конспирологию и предлагающая новый взгляд на некоторые события, а вот именно вся эта вышеозвученная чушь.

И экранизация, разумеется, должна была соответствовать первоисточнику — шатать устои веры, совращать слабых и подтачивать сильных. Отсутствие богохульства, вылезающего из экрана прародителя зла и запаха серы сильно расстроило и обидело людей — ну, тех самых, что умны не по годам и сообразительны не менее, уж простите за неприкрытый сарказм. Ибо получилось, что зря готовились к фильму, впопыхах перечитывая противную им книгу и целенаправленно уменьшая свои шансы на получение удовольствия.

Вообще, трезвая оценка — штука сложная, но иногда небесполезная. Ибо очень важно понимать, что одно из самых продаваемых литературных произведений в истории человечества — ни что иное, как обыкновенная жвачка для мозгов, главная цель которой — держать устойчивый вкус вплоть до послесловия автора. Любой, кто знаком с творчеством Брауна (см. также «Ангелы и Демоны», «Точка обмана» и «Цифровая крепость») наверняка согласится, что он — в лучшем случае умелый ремесленник от литературы, строящий свои сюжеты по одной и той же схеме. «Код Да Винчи» — попросту удачно выстрелившая конструкция, сочетание элементов, которые больше всего приглянулись массовому читателю.

Нужно ли говорить, что произведения этого писателя изначально рассчитаны на экранизацию — как, собственно, и любая книга, использующая близкую, торчащую из каждого угла реальность? Так стоит ли обвинять того же режиссера Рона Хауарда в том, что ему достался исходник, который не испускает дух при крайне точной экранизации? Нет, нет и еще раз нет.

К тому же, во-первых, видно невооруженным взглядом — никто не халтурил, не срезал углов и не действовал по принципу «Все равно денег соберем до хуя, так чё напрягаться?» А во-вторых, книжный сторилайн при переносе на большой экран все же претерпел некоторые изменения — непринципиальные, конечно, но все же заметные для человека, читавшего первоисточник не через два слова на третье.

Можно, мы не будем раскрывать вам все тайны киношного «Кода Да Винчи», а ограничимся короткой, но емкой фразой «Изменения пошли фильму только на пользу»? Спасибо, прямо гора с плеч.

Живой призрак

У «Кода Да Винчи» есть одна особенность, которую мы иногда называем изюминкой. Фильм рассказывает зрителю Историю — довольно сейчас редкое явление, если вы не в курсе. Причем если в более серьезных картинах вроде «Мюнхена» или «V значит вендетта» сюжет является носителем идей, то «Код», как фильм сугубо развлекательный, делает из сказки главную героиню, едва ли не живое существо.

Из-за этого другие герои — персонажи Хэнкса, Тоту и прочих — выглядят на общем фоне суховато. Хотя бы по той простой причине, что не они цветут на истории, а она — на них. Роберт Лэнгдон, Софи Невё, Сайлас — все эти личности, как ни поворачивай, тянут максимум на удобрение, субстрат. Звучит, конечно, не ахти как приятно, но такова суровая правда жизни.

С другой стороны, настоящим Актерам даже узких рамок их персонажей с лихвой хватает на то, чтобы развернуться во всю ширину своего таланта. Пол Беттани — сущий миляга-симпатяга в «Уиблдоне» — в «Коде Да Винчи» на двести процентов отыгрывает роль истового фанатика Сайласа. Даже читавшие книгу и навоображавшие себе про Альбиноса всяких ужасов будут порядком ошарашены, когда увидят этот бешеный взгляд на белесом, как у мертвеца, лице. Призрак, одно слово.

А Ян Маккеллен — это вообще живой упрек всем киноакадемикам, которые так до сих пор и не выделили актеру «Оскара». Харизма, источаемая сэром Тибингом, до того сильна, что с легкостью вырывается из экранных застенок и отправляется гулять по залу, дружески похлопывая всех без исключения зрителей по плечу и хитро подмигивая тем, кто уже читал книгу и отлично знает, чем все закончится. Создать образ столь яркий, запоминающийся и вместе с этим выделяющийся среди прочих — знаковых, заметим! — собственных ролей под силу считанным единицам.

Повторенье − мать ученья

Давайте-ка расставим все точки над «vinci». Режиссер Хауард владеет даром хорошего рассказчика — это факт, не подлежащий сомнению.

Задача у товарища была, сразу скажем, далеко не тривиальная, ведь сюжет «Кода Да Винча» начинается о-о-очень издалека, аж с сочинения самой Библии. Однако столь важные для сюжета и поэтому многочисленные флэшбэки — сущие убийцы атмосферы в иных картинах — здесь не только органично вписываются в повествование, но при этом заметно выделяются, создавая этакий эффект исторического фильма в фильме современном.

Есть даже мнение, что многим осада Иерусалима (легко представить, как на ней волнуется маэстро Ридли Скотт) запомнится лучше, чем некоторые эпизоды из похождений Роберта Лэнгдона.

Вот только решительно ничего плохого мы в этом не видим и вам не советуем. Ибо, уж позвольте повториться, главгерои «Кода Да Винчи» − это, в первую очередь, Святой Грааль, орден тамплиеров, «Мона Лиза», «Тайная вечеря», Ииусус Христос, Мария Магдалена и, пардон, последовательность Фибоначчи. Об этом вам расскажет чарующая музыка маэстро Циммера, на это недвусмысленно намекнет название фильма, про это вам только что — два раза кряду! — поведали и мы.

Грех не прислушаться к таким непререкаемым авторитетам.