Левиафан

Съёмка разномастных «Энциклопедий русской жизни» начисто отбила у массового зрителя желание их смотреть. Только раскроешь на букве «А» – а там сразу в лоб «Алкоголизм» и «Аборт». Словарная страшилка продолжается на «Б»: «Беспредел», «Беспросветность», «Безысходность». На посошок идёт «В»: «Водка» и «Валокордин». Заканчивается эдакая энциклопедия где-нибудь на букве «П», в крайнем случае на «Х». «Я» в таких книгах вообще не бывает. Зачем «я», когда его давно пожрали «мы»?

Подобные талмуды пока ещё не жгут, но уже стали сбрасывать в глубокие ямы. Киношные захоронения едва ли не за километр обнесены ограждением с лаконичной табличкой «Не смотреть! Чернуха!». В одном месте свалены «Груз 200» с «Интердевочкой» и «Майор» с «Зелёным слоником». «Пасквили на российскую действительность», «кино для моральных уродов» и вечное «так не бывает», а подчас «бывает и хуже».

Регулярно скидывать вниз какие-нибудь сериалы производства НТВ – дело нехитрое, а вот чтобы утрамбовать пальмового ветвянта, золотого глобусанта и потенциального оскароносца, нужна сноровка. Однако низвергнуть «Левиафана» на самое дно чернушной клоаки нельзя вовсе не в силу иностранных наград. Широка зверюга, надо бы сузить, а то даже в котлован не влезет.

Сужать же «Левиафана» нужно по национальному признаку, то есть до исконно русского Чуда-юда. Если воспринимать его так, то смотреть проще будет, даром что в данной энциклопедии тоже есть статьи «Беспредел» и «Водка». На эту узенькую область в основном и лепят наклейки «Русофобия» и «В России такого бы не случилось». Такой подход к фильму самый простой – в духе игры «Найди 10 отличий». Сравнил с окружающей действительностью, вывел, что в кино алкашей больше, и успокоился. Чудо-юдо повержено путём учёта окрестных выпивох.

Если же оглядеть чудище целиком, например из стратосферы, то картина выйдет иная. Хвостом рыбина упёрлась в книгу Иова, брюхом придавила одноимённый трактат Томаса Гоббса, а носом касается истории простого парня по имени Марвин Химейер. Отпирать кино режиссёрскими ключами никто не заставляет, но пытаться отпереть его автогеном – моветон.

Герои «Левиафана» бьются за справедливость по муниципальным инстанциям, а не громят означенные инстанции на бульдозере. Не Тайлеры, понимаете ли, не Дёрдены. Не любят высоких слов, изъясняются на русском и русском матерном. Не дураки выпить, когда весело, и пьют как дураки, когда грустно. Хотят всего ничего: жить и дать жить другим. Пугающе обыкновенные люди.

Весь мрак «Левиафана» кроется именно в пресловутой «обыкновенности». Придирчивый взгляд ищет «чернуху», ищет сгущенные краски, а напарывается только на обыденные картины, либо же тонет в прекрасных пейзажах. Ни единого морального калеки, ни единой сцены, где в нос зрителю суют суповой набор из человека. Глаза судорожно разыскивают среди персонажей законченного злодея, местечкового Гитлера, а находят только Эйхмана – самого заурядного человека.

«Чернуха» вызывает отторжение, а такая вот обыденность провоцирует настоящую истерику. Впору воскликнуть: «Где бульдозер, мать вашу! Где разумное объяснение?» Бульдозера нет, и на всё воля Божья. Почему-то данная мантра работает на каждый день, однако не на два с половиной часа «Левиафана».

А ведь есть фильмы гораздо мрачнее. Гораздо громче, гораздо скандальнее и провокационнее. Но тем и хорош «Левиафан», что приговоров не выписывает, красок не сгущает, да и вообще вместо того, чтобы вопить, матюгается вполголоса. Качается на волнах Баренцева моря и тихо так, как только рыбы умеют, блажит: «Заебало. Ей-богу, заебало».