Спартак: Боги арены — 1–3

В первую очередь хочется сказать спасибо товарищу Снайдеру за наше счастливое настоящее, в котором есть такой прекрасный образчик сочного живого действа в античных декорациях, как «300 спартанцев». Потому что с первых кадров этого сериала можно с полной уверенностью сказать: там леонидов дух, там Спартой пахнет. И не ошибиться ни разу.

Тут хочется оговориться: события «Богов арены» предшествуют событиям сериала «Спартак: Кровь и песок». Но по времени съёмок «Боги» были вторыми, то бишь снимались как приквел. Но поскольку в данный момент речь идёт не о детище Джорджа Лукаса, нашу историю начнём всё же с логического начала.

Эпизод 1. Былые проступки

Итак, время действия – эпоха Римской республики, приблизительно конец второго – начало первого столетия до нашей эры. Место действия – город Капуя. 

Аристократ Квинт Летулл Батиат, будучи ланистой, то есть владельцем частной школы гладиаторов (лудуса), мечтает о том, чтобы его подопечные блистали на главных аренах Республики. Сразу хочется заметить, что чего-чего, а честолюбия, амбиций и ума любезному Батиату явно не занимать. Впрочем, в такое дело, как кровавые азартные игры, без подобных качеств лезть глупо. 

На малой арене в утренних непрестижных боях жжот и пепелит лучший боец Батиата – кельт Ганник. Судя по восторженным воплям публики и актам частичного обнажения некоторых зрительниц, общественность прекрасно знает и буквально боготворит кельта. На наглой же и довольной роже гладиатора, вальяжно выходящего на песок арены и рвущего там соперников как Тузик – штандарт легиона, можно легко прочесть: любите меня, люди, любите.

Ганник – восходящая звезда лудуса дома Батиата. Когда-то звание чемпиона носил чернокожий Эномай, но, получив тяжёлые ранения в бою с одним из сильнейших гладиаторов, он до сих пор приходит в форму и мечтает вновь выйти на песок. Однако пока в хозяйском фаворе значится Ганник. За регулярные победы в боях Батиат поощряет его выпивкой и женщинами. С первого взгляда кажется, что мозги удачливому кельту вроде бы и не нужны – он дерётся, бухает и трахается в своё удовольствие. Но посмотрим, что будет дальше. 

Батиат мечтает обратить на себя и своих гладиаторов внимание самого могущественного человека Капуи – торговца Туллия, который, судя по всему, держит в кулаке не только правителя-магистрата, но и весь город. Туллий строит новую шикарную арену для боёв, а Батиат спит и видит, как его бойцы сражаются на открытии данного увеселительного заведения и, естественно, побеждают, принося хозяину немалый профит. 

Чтобы как-то подобраться к власть имущим, Батиат за солидные деньги покупает раба Туллия – галла Крикса, тем самым надеясь обратить на себя внимание олигарха. А когда эта уловка не удаётся, Квинт добивается встречи с Туллием, пока тот совершает утренний променад по базару. Тут-то и появляется давний соперник Батиата – молокосос Веттий, также владеющий школой гладиаторов. «Любезные» аристократы начинают крыть друг друга отборным матом и меряться, у кого, мол, тога длиннее. В запале Батиат заявляет, что каждый из его гладиаторов с закрытыми глазами порвёт любого бойца Веттия. Туллий предлагает на этом порешить и завтра на том же самом месте, то есть прямо на базаре, устроить спонтанный бой.

Батиат советуется с Эномаем по поводу того, какого бойца выставлять, и тот, скрепя сердце, соглашается с кандидатурой Ганника. Придя поутру на означенное место битвы, Батиат заранее торжествует, потому что полностью уверен в своём бойце. Но тут оказывается, что даже по древнеримским понятиям за свои слова нужно отвечать. Гнусно скалясь, Веттий протягивает повязку и заявляет, что раз уж Батиат бахвалился, что его чемпион поимеет гладиатора Веттия с закрытыми глазами, так пусть и делает это. Туллий и совершенно случайно заглянувший на базар магистрат (действительно, почему бы «бла-ародному дону» не прогуляться с утра в толпе плебса?) с ухмылкой ждут потехи.

Потеха в итоге вышла знатная! Обильные всплески крови, вопли толпы, рёв разъярённых гладиаторов, гримасы разочарования или торжества, пробегающие по лицам аристократов. Лепота! Битва получилась мощная, яркая, с привкусом чистого тестостерона (судя по голодным взглядам аристократок, наблюдавших за этим действом, они были готовы вот прям там и прыгнуть на гладиаторов). 

Ганник не без труда, но всё же прирезал бугая-противника его же мечом. Батиат торжествовал, Веттия чуть падучая не хватила от разочарования, а Туллий, благосклонно улыбаясь, пригласил хозяина победителя на вечернюю беседу.

На свидании олигарх хвалит как самого ланисту, так и его бойца, но не успевает Батиат очухаться от лести, как Туллий  предлагает купить Ганника. Батиат в довольно резкой форме отказывается, за что немедленно и расплачивается. Люди Туллия при участии «любезного» Веттия отоваривают господина аристократа по полной программе (судя по тому, как его лупили, ему все внутренности в фарш мелкого помола превратили). 

После всего этого веселья Туллий настоятельно рекомендует Батиату подумать над своим ответом и спокойно удаляется восвояси.

Эпизод 2. Пощада

Унижение унижением, но проигранный бой – это ещё не проигранная война. В принципе, уже по первой серии понятно, что Квинт Летулл Батиат не лыком шит – упрям, злопамятен и хитёр, зараза такая. Поэтому, подлатав шкуру и приведя в более-менее приличный вид изрядно помятый фейс, Квинт начинает яростно строить козни. 

В этом ему с большой охотой помогают любимая супружница Лукреция (вряд ли её не узнал хоть кто-нибудь, смотревший сериал, но я всё же позволю себе фанатский вопль: это ж Зена, мать вашу, та самая Зена!) и её римская подружка Гайя. 

Тут весьма кстати в провинциальную Капую заявляется столичный виноторговец Квинтилий Вар с целью подобрать гладиаторов для участия в играх в честь Виналий (праздника вина). Естественно, Туллий и радостно виляющий хвостом Веттий уже взялись за окучивание высокопоставленного денежного мешка, надеясь всучить ему гладиаторов из числа питомцев Веттия. Туллий поручает мальчишке встретить гостя и предложить тому в числе своего товара также и Ганника, а сам при этом прозрачно намекает другу Квинта Солонию, чтобы тот повлиял на скорейшее решение по поводу кельта.

Вообще, глядя на Туллия, понимаешь, насколько у того прокачан скилл «взять за яйца» – если уж схватит, не отвертишься. 

Тем временем в самом лудусе идут привычные изнуряющие тренировки. Кстати сказать, дедовщина среди гладиаторов цветёт пышным цветом – новичков, ещё не прошедших испытания боем, не то что за людей, за порядочную скотину не считают. Например, того же Крикса валяют по песку почём зря. Но надо отдать должное галлу – он не шибко сообразителен и скор, зато на редкость вынослив и упрям. Сколько бы его ни впечатывали мордой в землю, он поднимается, отряхивается и снова лезет на рожон. Эномаю, как заслуженному ветерану арены, поручают слегка начинить мозгом эту дубину стоеросовую. И тот обучает Крикса удару «щитом по роже», впоследствии ставшему его коронным приёмом. 

Квинт комплексует по поводу того, что никак не может сравниться со своим отцом и вырастить настоящих чемпионов, способных прославить Капую и дом Батиатов. В сей момент жёсткой рефлексии к нему и заявляется Солоний с вином и посланием от Туллия. Батиат впадает в ярость и замысливает ответную гадость.

Когда в город приезжает долгожданный толстосум Вар, ему почему-то не оказывают должный приём – Веттий не явился на встречу. Зато «совершенно случайно» на улице ему попадаются Гайя с Лукрецией, которые, включив извечное женское обаяние на полную катушку, заманивают его на виллу Батиата. А люди Квинта тем временем сполна возвращают должок Веттию, красочно прирезав всех его сопровождающих и как следует пересчитав рёбра самому мальчишке.

 

Гайя со всем пылом и смекалкой прожжённой столичной стервы обхаживает Вара: ему демонстрируют тренировку гладиаторов и якобы ненароком упоминают про того самого Ганника, которого ему уже обещали. Вар просит явить пред его светлые очи так усиленно нахваливаемого кельта, чтобы как следует оценить товар.

Порядком напрягшегося (и, надо сказать, не зря) Ганника доставляют в хозяйские покои, где аристократы оценивают его как кусок вырезки на прилавке. Поскольку Вар к этому моменту уже прилично налился вином и не в состоянии сам воспользоваться ситуацией, он приказывает переспать кельту с какой-нибудь рабыней. И тут его выбор падает не на кого-нибудь, а на ближайшую служанку Лукреции, которая, как назло, является при этом женой Эномая. И пока Ганник на потеху господ вынужден ублажать жену друга, тот сражается с наставником за роль преемника. 

В общем, уже вторая серия заканчивается калейдоскопом сцен секса, перемежаемых кадрами хорошей драки. Сочное сочетание, что ни говори. 

Эпизод 3. Глава семьи

Весёлый вечер на вилле хозяина лудуса обеспечил Ганнику почётное место в боях, устраиваемых Варом. Но на душе у кельта скребётся целый табун кошек. Мало того, что ему пришлось переспать с женой друга, так теперь он не может отделаться от воспоминаний и, конечно же, не в состоянии повиниться в этом перед Эномаем. Словом, увяз Ганник в своих переживаниях и хитросплетениях хозяйских интриг по самое не балуй.

Батиат, Лукреция и Гайя торжествуют, но в тот момент, когда дело подходит к очередному сексу, внезапно, как муж из пресловутой командировки, домой возвращается отец Квинта – Тит Батиат.

Устроив непутёвому дитятку разнос по всем статьям, Тит присматривается к гладиаторам и отнюдь не приходит в восторг от Ганника. Он решает замириться с Туллием, мотивируя тем, что негоже Батиатам, скромным сошкам, тягаться с власть имущими. Квинт в бешенстве. И я его прекрасно понимаю – делаешь своё дело, планируешь, рассчитываешь, ожидаешь долгожданный профит… Но тут вдруг откуда не возьмись появляется папаша и рушит все твои тщательно выпестованные планы к чертям собачьим! Тут хочешь не хочешь вызверишься. 

Руководствуясь понятиями разумного прогиба перед теми, кто выше, и слишком хорошо зная своё место, Тит идёт на унизительную мировую с Туллием. 

С точки зрения дипломатии Батиат-старший поступает правильно. Он вообще, судя по всему, поклонник толстовщины в духе «непротивления злу насилием» (но при этом продолжает заниматься подготовкой гладиаторов – парадокс, блин). Но, чёрт побери, как же он бесит своим непрошенным вмешательством в чужую интригу!

Старик договаривается с Туллием до того, что они снимают с соревнований Ганника, и главный бой остаётся за гладиаторами Веттия. Вместо этого оба-два Батиата имеют возможность выставить на игры четырёх бойцов, которые будут вынуждены сражаться между собой. 

Тем временем Криксу понемногу вбивают в голову науку боя. К упрямству и выносливости галла постепенно добавляются сноровка и кой-какие боевые навыки. Он вполне на уровне сражается с Ганником на мечах, но пока что пасует перед гопломахами, вооружёнными копьями. Оффтоп: лично мне Крикс не импонирует – дебильноватое выражение лица, вечно приоткрытый рот, косноязычность, какая-то заторможенность реакций! Дубина, блин! Таких выносят в драке, пока те не успели сообразить, что драка вообще началась.

Пока Лукреция с подружкой взирают на тренировки гладиаторов, прямо на виллу Батиата заявляется давешний гость Вар со своим приятелем (у которого, надо сказать, на редкость мерзкая физиономия), чтобы презентовать тому не гладиаторов, а, говоря его же словами, «более интимные удовольствия». Тут уж не отвертеться – назвался груздем, полезай в кузов. Поэтому Лукреция отдаёт для развлечений друга Вара одну из своих рабынь. 

В празднике Виналий, как и было обещано, принимают участие две пары гладиаторов от дома Батиатов. И тут зритель наконец-то может насладиться незамутнённым десятиминутным рубиловом!

Перед выходом на арену Квинт «накручивает хвоста» Криксу, вдохновляя того на бой проникновенной пафосной речью. В итоге то ли хозяйские слова подействовали, то ли гладиаторская наука наконец-то уложилась в тупой башке, но Крикс весьма эффектно отправляет к праотцам товарища по лудусу. Се ля ви, как намного позже стали говорить далёкие потомки галла.

Итак, что мы имеем в сухом остатке?

Кровища, бои, секс, наркотики, интриги, власть – густая сытная смесь, ни на секунду не кажущаяся пресной. Вообще во время просмотра сериала складывается ощущение, что перед тобой на тарелку положили эдакий шмат мяса – дымящийся, с кровью, обильно сдобренный густым тёмно-красным соусом. Так и хочется вцепиться в него зубами, урча от удовольствия. Отсюда сразу же следует небольшое предостережение: если вы не привыкли к подобной пище, не переусердствуйте. А то схлопочете несварение.

Хочется отметить отлично подобранные типажи. Никогда бы не представила Джона Ханну, прочно ассоциирующегося у меня с остолопом из «Мумии», в роли умного, хитрого и амбициозного римского патриция. А тут мы видим азарт и злость в глазах, брезгливые тонкие губы, оплывшее породистое лицо – хорош, чертяка!

Также хороши Туллий и Веттий. Глядя на первого, сразу видишь хитрющего и жестокого волчару, которого вот хоть прям счас стреляй из-за угла, пока не очухался и не вцепился тебе в глотку. Актёр, играющий Веттия, в свою очередь прекрасно изображает недалёкого сынка богатых родителей, которого хватает только на подтявкивание настоящим злобным кобелям.

Ну а про потных накачанных мужиков, которые играют гладиаторов, я просто промолчу. С ними и так всё понятно – все шикарны. Без исключений. 

Что же касается историчности, то тут она есть, но не в избытке. Например, насколько я могу судить по результатам беглого гугления, Ганника с определённой долей достоверности можно классифицировать как гладиатора-димахера. Эти товарищи не носили шлема и щита, но при этом были вооружены двумя мечами или кинжалами. Правда, одеты они были в мягкие туники, а кельт щеголяет почти ковбойскими штанами, что может свидетельствовать о его принадлежности также и к классу гладиаторов-гопломахов. И это лишь один пример.

Но дотошно искать историческую достоверность в мощном драматическо-приключенческом боевике – удел высоколобых снобов. Оставим на их долю брюзжание по поводу, ту ли фибулу на то ли плечо присобачили и отметился ли в тот день над Капуей воздушный фронт, нёсший такие облака, какие плыли на фоне виллы Батиата. Пусть их. Мы же будем подлинно кайфовать, глядя на экран, и получать удовольствие как нормальные зрители, смакуя хлеб и зрелища.

А вот эту фразу, по-моему, вообще можно ставить в качестве слогана всего сериала. Впрочем, она как нельзя более подходит и самой Римской республике. Спесь, амбиции и переоценка своих сил – вот что губит как дурного бойца, так и самонадеянное государство.