Доктор Кто —

Говорят, Мэтт Смит расплакался, когда при чтении сценария «Времени Доктора» дошёл до финального монолога своего персонажа. И я его понимаю. Подобно тому, как я постоянно пересматривал сильнейшие сцены пятого сезона, к прощанию Одиннадцатого я за прошедшее время вернулся уже раз десять (оп, уже одиннадцать), и оно не перестаёт впечатлять.

Не сказать, что «Время Доктора» безупречно. Есть тут и не самые нужные сцены (преимущественно вызванные попытками оправдать рождественский статус эпизода), и странности в сюжете… но главное, что он поистине великолепно справляется с двумя основными задачами: даёт Одиннадцатому красиво уйти и эффектно связывает (а заодно и закрывает) практически все сюжетные линии 5–7 сезонов.

Что такое Тишина? Объясняют. Почему так называли то специфических монстров, то организацию? Объясняют. Почему имя Доктора так важно? Объясняют. Самый жуткий кошмар Доктора? Называют. Трензалор и причину, по которой Доктор там остался? Показывают. И это помимо кучи других приятных возвращающихся из прошлого мелочей вроде человекодалеков, логично и красиво вплетённых в повествование эпизода.

Единственное, что расстраивает, – поле правды на Трензалоре. Такая шикарная идея, настолько красиво распиаренная Дориумом в конце шестого сезона… И она фактически не работает! «На полях Трензалора, где никто не может соврать или промолчать, будет задан вопрос, на который нельзя давать ответ». Ну, вопрос задают. Каждую, блин, секунду существования мироздания. Доктору это молчать в ответ не мешает. Фу так делать.




То же касается и хитрого способа, которым Доктор добывает новые регенерации. Я понимаю, что Моффат хотел во что бы то ни стало оправдать существование Клары в истории, не нуждающейся в компаньонках, но разжалобить Повелителей времени через щель в пространстве и времени? Серьёзно? Так и представляю себе сцену на другом конце «линии»: сидят Таймлорды, ждут ответа Доктора, и тут им в рацию: «Если вы его любите, а вообще-то следовало бы, то вы должны ему помочь!». «Шэф, что за чушь нам передают?» – скажет один Таймлорд. «Ну, судя по слащавости, это очередная компаньонка Доктора ноет. Видать, он в беде – киньте ему банку с залечалками, что ли…», – ответит второй.

…И да, мне это даже не кажется неправдоподобным. Но привычка преодолевать проблемы в рождественских спецвыпусках сахарными соплями – она уже утомила. Лучше бы нашли способ использовать тот факт, что Клара, теоретически, знает имя Доктора, пусть даже это знание и зажато где-то в отменённых временных петлях.

Зато в остальном, если не придираться к традиционной нехватке бюджета для демонстрации серьёзных военных действий, эпизод шикарен. Для трещины в реальности нашли на удивление уместное применение – словно всегда так и планировали. Объяснения, касающиеся Тишины, и вовсе восхитительны – особенно идея генетически выведенных священников, о которых ты забываешь, едва покаявшись (зачем им возможность поджаривать паству электричеством – вопрос, но мы всё-таки о военной церкви говорим, поэтому тут всё логично). Ну и отдельной благодарности заслуживает то, что Одиннадцатому Доктору позволили осесть на одном месте и умереть от старости. Всё-таки чести прожить целую жизнь до сих пор удостаивались лишь Первый и Военный. 

Но главное в эпизоде – это, конечно, регенерация. Как там бишь?.. «Буду быстро-быстро говорить, понадеюсь, что случится что-нибудь хорошее, и припишу все заслуги себе. Обычно это работает именно так»? Браво, Доктор, красиво посмеяться над собой – это надо уметь. Красиво над собой посмеяться, а потом сделать ровно то, над чем смеялся, – тем более.

Вот как надо регенерировать! Не разрушая несчастную Тардис изнутри, а сжигая всплеском энергии флот далеков. Не ноя и хныча, а с грустью оглядываясь на своё прошлое и с надеждой глядя в будущее. Говоря не «Я не хочу уходить», а «Я всегда буду помнить время, когда Доктором был я».

Но вы ведь понимаете, что было для меня самой сильной сценой в прощании Доктора, не правда ли? Прости, Клара, но даже когда Доктор утешает тебя, думает он о другой. Спасибо, Эми, что заглянула в Тардис ещё разок – пусть даже в качестве галлюцинации умирающего инопланетянина.