Спартак: Война проклятых — 3x03–04

Всякий раз, когда кажется, что кровавее сцен в «Спартаке» быть уже просто не может, следующий эпизод настойчиво стремится доказать, что суждение это в корне неверно. Может, ещё как может. И со всей отчётливостью понимаешь, что в последних сериях от различных оттенков красного просто вытекут глаза…

Третий эпизод почти полностью посвятили сделке с киликийскими пиратами. Шумный и хитрый Гераклио за хорошую плату пообещал Спартаку наполнить городские закрома зерном. Зима на пороге, запасы еды на исходе, паёк урезается с каждым днём, и бывшие рабы очень недовольны тем, что еду приходится делить с римлянами. Недостаток ощущается и в оружии, хотя Аттий и перековал часть кандалов на новые мечи. Вот так и выходит, что в Синуэссе нынче дефицит всего: пищи, железа, обученных бойцов, терпения, выдержки, а у кого-то и ума…

Лаэта, с чьей помощью повстанцам удалось заключить сделку с киликийцами, выторговала себе свободу, что, по сути, и повлекло за собой начало конца. Жена эдила спрятала в конюшнях горстку римлян, которых все посчитали сбежавшими. Жизнью за доброту Спартака поплатился ни в чём не повинный кузнец, на котором сорвалась совсем съехавшая с катушек Невия. Только вот раскроется страшная ошибка не сразу.



Тем временем Тиберий, получив сведения о действиях фракийца, решает продемонстрировать отцу свою отвагу, утереть нос Цезарю и доказать, что он уже не сопливый мальчишка. Однако его мечтам не суждено сбыться: в ходе короткого, но зрелищного боя на побережье войска Муммия, захлебнувшись в огне, позорно сбегают. Жертве собственной горячности и юности приходится очень дорого за это поплатиться. Болезненно честолюбивый отец во избежание повторения позорящих его доброе имя поражений назначает децимацию, палками выбивая из солдат страх перед мятежным рабом, а заодно преподает урок и своему сыну. От такого ошарашенный Тиберий, надо полагать, отойдёт далеко не сразу.



В противовес юному Крассу молодой волк успешно воплощает в жизнь коварный план – пользуясь тем, что повстанцы не знают его в лицо, под видом освободившегося раба проникает в город и начинает активно обживаться в логове врага. Цезарь идёт на любую хитрость, только бы доказать мятежникам свою лояльность. А что ещё ему, собственно, остаётся? Как ни как, на карту поставлено слишком многое, да и он смертельно рискует каждую секунду, проведенную в городе. Довольно быстро ему удаётся найти общий язык с Неметом, который уже давно сам себе на уме. Таким образом, Цезарь безошибочно нашёл одно из слабых звеньев в рядах Спартака, чем, надо полагать, вскоре и воспользуется.



Обстановка резко ухудшается сразу же после того, как обнаруживаются спасённые Лаэтой римляне. Завоеватели тут же учиняют над римлянами кровавую расправу. Крикс, подзуживаемый свихнувшейся Невией, решает отколоться и действовать по-своему. Немет, к которому «присосался» Цезарь, также не горит желанием слушать Спартака. В то же время вождь не намерен поддаваться кровожадности, хотя из практических соображений она, быть может, и оправдана. Прислушиваясь к голосу совести и боясь потерять всякое человеческое обличье, Спартак не может достичь мира со своими союзниками. Цезарь же, наблюдая раздор, тихонько торжествует. И есть от чего.

В силу вступает одно из классических противостояний – благородство крови против благородства помыслов. Увы, последние при таком раскладе зачастую остаются в проигрыше. Когда бой идёт не на жизнь, а на смерть, о всякой чести и порядочности благополучно забывают только бы приблизить собственную победу. Не зря же говорят о том, что в любви и на войне все средства хороши. Ох, Спартак, не время сейчас играть в благородство…