Писать о великом кино тяжело хотя бы потому, что уже сказано и написано столько, что боишься скатиться в банальщину. Писать о Хичкоке тяжелее вдвойне хотя бы потому, что мало-мальски грамотный обзор пестрит штампами про фирменный саспенс, психологизм и прочее. Только начав разбираться, понимаешь: такие авторы иногда сами не осознают, что так до конца и не поняли замысла фильма.
Моя любовь к полотнам Хичкока началась поздно, лет в 26. Большинство друзей-гуманитариев к тому моменту пересмотрели всю программную фильмографию, а мне оставалось поддакивать, когда речь заходила про «годное старьё». Сейчас же с уверенностью говорю — хорошо, что ни одна из лент не попалась мне в годы взбалмошной юности, иначе сейчас вы читали бы какой-нибудь другой текст.
Итак…
Самоизоляция, знаете ли, страшная штука. Даже не знаешь, что хуже — отсутствие возможности прогуляться до любимого магазина или наличие оной, но с масками и антисептиками. Знакомо, не правда ли? Представить подобное 60–70 лет назад было нереально, разве что беда какая случилась, сидишь ты с загипсованной ногой, а на улице кипит мирная жизнь.
Для послевоенного американского кино такая завязка стала громом среди ясного нью-йоркского неба. Голливуду нужен был размах, натурные съёмки, панорамы улыбающихся на все деньги статистов… но никак не виды холостяцкой конуры с оконной рамой вместо телевизора. К 1950-м Хичкок заслужил репутацию провокатора, и ему удалось сыграть на главном качестве зрителя — любопытстве.
Кинотеатры буквально не успевали вешать таблички Sold Out на кассах, ведь за один прокат фильм с интригующим названием «Окно во двор» сумел собрать 26 своих бюджетов. Успех даже по нынешним меркам космический. Так в чём же главный секрет истории? Детективная линия в ней не сложнее сочинения старшеклассника, но преподносит её маэстро совсем не просто.
Начнём с очевидного. Всё, что есть на экране — построенные с нуля декорации, возведением которых руководил лично Хичкок. Четырёхэтажный жилой дом, 31 комната, 8 из которых с подведённым водопроводом и электричеством, пожарные лестницы, балконы. Мало, скажете? Режиссёру тоже так показалось, и он распорядился разобрать полы в павильоне для имитации цокольного этажа.
Дальше начались трудности, предвидеть которые не смогли. Осветить колоссальную постройку сценическими софитами не удавалось — пришлось строить несколько стадионных прожекторов с 3 тыс. ламп и сложной системой переключения с рассвета на сумерки. Злые языки обвиняли Хичкока в транжирстве, мол, половина денег ушла на счета за электричество. На самом деле, всего 20% бюджета.
Постановку же умные книжки о киноискусстве называют классической театральной с триединством места, времени и действия. Но, позвольте, господа учёные мужи, всё ведь совсем наоборот! Именно здесь маэстро Хичкок начал отдаляться от нарочитой театральщины ранних работ (которые сейчас смотреть ой как непросто), углубляясь в атмосферу, недосказанность и откровенную самоиронию.
Как это работает? Например, в операторских находках, пронизывающих хронометраж с первого кадра и до финальных титров. Почти все квартирные сцены сняты «от плеча», когда камера издевательски шевелится в ответ на попытки главного героя поудобнее усесться в кресле. Это сейчас у нас стедикам под любой смартфон, снимай не хочу, а в 50-е, когда одно неосторожное движение засвечивало плёнку?
Зритель невольно оказывается сопричастным происходящему, потому все штампованные отсылки к вуайеризму считаю поверхностными. Правда или нет, но пишут, что каждая фоновая сцена из жизни соседей — чистая импровизация. Наверное, за счёт этого молодая балерина танцует так, будто никто не видит, а обязательное режиссёрское камео нехитро вплетено в антураж.
Оценить ближний реквизит можно двумя словами — потрогать хочется! Ну, правда, ручки так и тянутся к объективу фотоаппарата, дисковому телефону, даже небрежно брошенная на стол дамская сумочка встаёт именно там, где ей самое место. Хрестоматийного чеховского ружья нет и в помине, вещи в кадре сливаются в единую артиллерийскую батарею, готовую дать залп по этим вашим саспенсам.
До мирового проката кино добралось в 80-е, уже после смерти Хичкока, и его ждал оглушительный провал. Не оценил европейский зритель ретро-атмосферы и напряжённой развязки. Даже недавняя гибель в 1982 году княгини Монако Грейс Келли (повторный релиз состоялся по случаю её памяти) никак не подстегнула интерес. Итоговая касса вне США — $453. Попробуйте, как говорится, повторить.
Однако не рекордными сборами запомнился фильм. Его авторитет и влияние прослеживаются в каждом втором триллере 90-х. Даже, мать его, линчевский «Твин Пикс» отдельными сценами напрямую отсылает сюда. И если после всего этого Альфред Хичкок для вас не сын маминой подруги, что-то с вашим вкусом не так. Или вы просто до сих пор не посмотрели «Окно во двор».
Авторизируйтесь, чтобы оставлять комментарии: